Избранное. Компиляция. Книги 1-11
Шрифт:
— Как можно? — ответил Мишлет. — Им запрещено спускаться сюда, герр Уинтерхалтер.
«Секретарь», — подумала Салли.
— Вы сами убираетесь здесь?
— Именно так.
— Не очень тщательно, насколько я погляжу. Вы уронили свечной воск на пол.
— Я никогда не спускался сюда со свечкой. Наверное, это рабочие.
— Мистер Ли будет недоволен. Займитесь воском, пожалуйста.
Салли молилась, чтобы воск достаточно затвердел и не выдал ее.
Через мгновение Мишлет снова заговорил:
—
— Няню?
— Для девочки. Если она будет жить здесь, нам понадобится человек, который будет за ней присматривать. Я просто интересуюсь.
— Это не ваше дело, Мишлет.
— Прошу прощения, герр Уинтерхалтер, но это именно мое дело. Думать о всякой мелочи в жизни мистера Ли — моя обязанность. Если ребенок станет жить в этом доме и его будут готовить для… помощи мистеру Ли, мой долг убедиться, что дитя не умрет от голода или неустроенности.
— Ее будут кормить. Вы прекрасно это знаете.
— А кто?
— Один из слуг. Это не важно. Воспитанием буду заниматься я.
Салли едва могла дышать. Они говорили о Харриет!..
— Не сомневаюсь, что вам виднее, герр Уинтерхалтер, — сказал Мишлет.
— Это так. Не забивайте себе голову тем, что вас не касается. Это не ваша сфера деятельности.
— Моя сфера — ухаживать за мистером Ли.
— А моя — вести дела в этом доме.
— Уж обезьяна — мое дело. Никто, кроме меня, с ней не справится. И ребенком должен заниматься тоже я.
— Вы?!
В одно короткое слово он вложил столько презрения! Салли с ужасом продолжала слушать; они обсуждали какую-то сделку, обсуждали, как поступить с ее дочерью, но о чем именно они говорили, она понять не могла.
— Да, я! Если она собирается заменить эту обезьяну — кормить его, вытирать рот, умывать, это мои обязанности. Я должен тренировать ее. Только я знаю, как это делается. И мистер Ли меня поддержит.
— Думаете?
— Уверен!
— Он сказал мне, что теперь я принимаю решения. И спорить тут нечего. Теперь я главный.
— Вы ни черта не знаете. Все, чем вы занимаетесь, — письма, дела, деньги. Но мистеру Ли не нужна обезьяна-секретарь; ему нужен кто-то, кто заменит ее, когда она сдохнет. Маленькое очаровательное существо, которое будет кормить его, мыть, держать его сигарету и всячески ублажать. Я знаю, как научить этому. Вы — нет. Я должен тренировать ее.
— Поздно, мистер Мишлет. Мистер Ли сам подтвердит вам мои слова. Обучать ребенка буду я.
— Это невозможно!
— Еще как возможно!
— Вы уничтожите ее своими требованиями.
— Все это определяется научным путем. Болевой порог, степени наказания, поощрения — все это поддается вычислению. Существуют таблицы, схемы. Здесь не будет места случаю, инстинкту или чувству — как вам будет угодно.
Молчание.
— Кажется, в этом как-то были замешаны дети, не так ли? — продолжал секретарь. — Что-то такое, что может помешать вам в дальнейшем иметь с ними дело. Очень хорошо, что мы понимаем друг друга. Больше сказать нечего. Отойдите, пожалуйста, мне надо взглянуть на другую комнату.
Свет двинулся в сторону двери и внезапно остановился в проеме, всего в нескольких сантиметрах от Салли, которая стояла ни жива ни мертва от страха.
— Это будет спальня девочки? — спросил Мишлет поникшим голосом.
— Возможно, — секретарь втянул ноздрями воздух. — Странно, здесь пахнет свечой.
Он вошел в комнату. Салли отчетливо видела его; если он повернется, то натолкнется прямо на нее. Уинтерхалтер дотронулся до стены, посмотрел на свои пальцы, вытер их носовым платком и повернулся к двери.
Салли не шевелилась, капюшон скрывал ее лицо. Секретарь вышел из комнаты и направился в другую.
— Краска еще не высохла. Двери надо оставить открытыми, пока запах не выветрится. Дайте мне ключ, пожалуйста.
Зазвенела связка ключей, и через мгновение скрипнула дверь лифта. Затем зашипел гидравлический насос, и вместе с лифтом исчез свет.
Салли почувствовала, как взмокла ее спина. Ей хотелось прислониться к стене, но она вспомнила о краске; вместо этого опустилась на колени и стояла так, упершись головой в пол, пока дрожь не прошла.
«Подумаю об этом позже, — решила она. — А пока надо вернуться в постель».
Прождав, как ей показалось, довольно долгое время, она поднялась на ноги и направилась к двери. В темноте было даже не разглядеть своей руки. О том, чтобы зажечь спичку, не было и речи; придется на ощупь выбраться из подвала, пройти через холл и попасть на служебную лестницу. Краска, наверное, уже подсохла, и он мог запереть дверь…
На все про все у нее ушло около получаса. Когда Салли закрыла за собой обитую зеленым сукном дверь и шагнула на лестницу, церковные часы пробили два часа. Она вспотела от напряжения, замерзла, а руки и ноги болели от дневной напряженной работы и от недавних стараний не наделать шума.
Осталось три лестничных пролета. Она прошла первый, собралась ступить на следующий, и тут ее сердце ушло в пятки от страха.
Кто-то стоял там, ожидая ее.
Чиркнула спичка. В ее свете Салли разглядела одутловатое, похотливое лицо Мишлета.
— Значит, это была ты, — прошептал он. — Луиза. Несносная Луиза. Что ж, мадемуазель, думаю, вам лучше пройти в мою комнату. Нам нужно поговорить. С нетерпением ждал этой возможности.
Глава двадцать третья
«Йевреи — вон»