Избранное. Молодая Россия

Гершензон Михаил Осипович

К первому разряду (газообразность душевных состояний) относятся две группы свидетельств Пушкина. Первая обобщается мыслью, что некоторое душевное состояние разлито в воздухе, как бы и есть самый воздух, объемлющий человека, так что человек помимо воли дышит им. Так Пушкин говорит:

Еще поныне дышит негаВ пустых покоях и садах(«Бахчисарайский фонтан»).

Он даже не подозревает странности и смелости своих слов, когда пишет в черновом наброске о Тавриде:

Покойны чувства, ясен ум,Пью с воздухом любви томленье,

и немного ниже:

Тебя

я посещаю вновь,Пью (жадно) воздух сладострастья.

Как в другом месте, приведенном выше, он говорит: «Пылает близ нее задумчивая младость», так он скажет:

Одна была – пред ней однойДышал я чистым упоеньемЛюбви поэзии святой(«Разг. книгопрод. с поэтом»).

точно самый воздух, окружающий любимую женщину, насыщен любовью. Таковы же у него многочисленные речения «дышать счастьем», местью, изменой, – например:

Мы в беспрерывном упоеньеДышали счастьем(«Бахчисарайский фонтан»).Гирей, изменою дыша(Там же).Теперь дыши его любовью(«Цыганы»).

Сюда же надо отнести такое выражение, где известное душевное состояние рисуется как насыщенная им воздушная струя:

Желаний огонь во грудь ее вдохнув(«Гавриилиада»).

Вторую группу, по существу тождественную с первой, но по характеру образа отличную, составляют те речения Пушкина, в которых душа в целом или отдельное ее состояние представляется как бы особенной волной воздуха, пересекающей окрестный нейтральный воздух: «душа летит» куда-нибудь, или «лечу мечтой» куда-нибудь, Самое разительное место этого рода образ совершенно наглядный – уже было приведено выше:

и молнийной стрелой {145} Душа к возвышенной душе твоей летела(«К Жуковскому»).

чисто гераклитовский образ огненной воздушной струи,

К тебе я сердцем улетаю(«Руслан и Людмила», V).и сердце понеслось Далече(«А, Шенье»).Ум далече улетает(«Зорю бьют»).

145

См. примеч. Гершензона № 13. (Примеч.№13: Конечно так, а не «струей», как обыкновенно печатают.)

На крыльях вымысла носимый,Ум улетал за край земной(«Руслан и Людмила», Эпилог).Я пил, и думою сердечнойВо дни минувшие летал(«Друзьям»).Все думы сердца к ней летятО ней в изгнании тоскую(«Бахчисарайский фонтан»).В изгнаньи

скучном каждый час,Горя завистливым желаньем,Я к вам лечу воспоминаньем(«Горишь ли ты»). Куда с надеждой и тоскойЕе желанья улетали(«Всеволожскому»).Туда летят желания мои(«Желание»).Мечты летели за мечтами(«Руслан и Людмила», V).На время улети в лицейский уголокВсесильной, сладостной мечтою(«Взглянув когда-нибудь»).Но верною мечтоюЛюблю летать, заснувши наяву,В Коломну, к Покрову(«Домик в Коломне»). Лечу к безвестному отважною мечтой(«К Жуковскому»).И думой им во след летит(«Руслан и Людмила», I).

Наконец, иногда душевное состояние представляется Пушкину в виде воздушного существа, выделившегося из человека и реющего над ним:

Мечта знакомая вокруг меня летает(«Погасло дневное светило»).Я ехал к вам: живые сныЗа мной вились толпой игривой(«Приметы»). И сны зловещие летаютНад их преступной головой(«Братья разбойники»).И снова милые виденьяВ часы ночного вдохновенья,Волнуясь, легкою толпойНесутся над моей главой(«Евгений Онегин», I. 58–59, черн.).Там доле яркие виденья…Вились, летали надо мной

и там же дальше:

Какой-то демон обладалМоими играми, досугом:За мной повсюду он летал(«Разг. книгопр. с поэтом»).

как в стихотворении к княгине З. А. Волконской:

И над задумчивым челом…И вьется, и пылает гений.

Мы увидим дальше, что в «Илиаде» ярость Ахиллеса изображена совершенно так же – выделившейся наружу из него: вокруг его головы во время сражения пылает страшное пламя. Законы мифотворчества неизменны во все времена, им равно следуют и древнеэллинский рапсод, и русский поэт XIX столетия.

XIII

Столь же привычно Пушкину представление о душе как о жидкости, со всеми свойствами жидких тел. Душа в газообразном состоянии есть ее быстрое и равномерное движение в пространстве; душа как жидкость, во-первых, прикреплена к месту, заключена в некоторое вместилище, и во-вторых, подвержена температурным изменениям: согреваясь – волнуется или кипит, остывая – утихает. Здесь Пушкин чаще, чем где-нибудь, употребляет метонимии: грудь, сердце и кровь, либо как обозначения вместилищ, либо как синонимы душевной жидкости.