Избранное. Том 2

Самади Зия Ибадатович

— Коли катыком угостишь, не откажусь.

Хажахан не стала будить невестку, жену Шерипхана, сама вынесла катыка и хлеба из кладовой. Гани, не отрываясь, выпил целый бурдюк катыка. Она с восхищением смотрела на него, потом обернула хлеб в скатерку и подала батуру.

Назавтра в назначенный срок в условленном месте собрались все друзья. Юсуп Белоголовый пришел вместе с Бавдуном. Юсуп, как обычно, знавший любую мелочь, происходившую в округе, рассказал Гани обо всем, что могло интересовать батура. Он знал так много, что мог бы

говорить, кажется, без конца.

— Подожди, Юсуп, не спеши… Давай самое главное. Во-первых, что с Махаматджаном?

— Я разговаривал с Билалом, что сидел с ним в одной камере. Значит так: все, кто был арестован за связь с тобой — Махаматджан, Галдан, Камаш, — пока живы…

— Они живы, а кто нет? Как остальные? — Гани внимательно посмотрел на Юсупа. — Ты что-то скрываешь от меня?

— Нет, просто обо всех я не знаю…

— Что с Нусратом-халпатом?

— Мне неизвестно…

И от Юсупа не услыхав ничего о судьбе Чолпан, Гани сильно расстроился. Он долго сидел молча, но потом, видимо, что-то придумав, неожиданно упросил у Кусена:

— Ты говорил мне, что в Улустае сейчас находятся пять-шесть чериков? Так?

— Да, у них там контрольный пост, проверяют всех, кто проезжает.

— Главный у них там гад по имени Ван Вин. Вот змея. По жестокости и коварству всем ванам ван! А рядом с ним ошивается известный тебе Теип, — добавил Юсуп.

— И он с ними? — удивился Гани.

— О! Сейчас ты его не узнаешь… Нынче люди, услышав, что он идет, спешат убраться поскорее по домам, чтобы ему на глаза не попадаться, — добавил Юсуп.

Гани прикусил губу, задумался.

— Ты дом его знаешь?

— Точно не знаю, но слышал, что где-то за кладбищем, — ответил Юсуп.

— Поехали к нему в гости! — Гани направился к коню, товарищи последовали его примеру. Никто не ведал, зачем они едут, но никто и не стал спрашивать. Знавший окрестности, словно свои пять пальцев, Гани сам вел их. Вскоре они достигли небольшой рощицы, где батыр приказал спешиться.

Джигиты, стреножив коней, пустили их пастись.

— Ну что ж, и нам надо бы перекусить, — сказал Гани, умывшись в ручейке. — Что у тебя там есть, Нурахун?

— Есть катык и мясо вареное.

— У меня есть хлеб и яйца, Хажахан дала, — добавил Юсуп.

— А водки нет у тебя?

— Если поискать, то найдется…

— Давай, поищи… Я думаю, нам не помешает сейчас пропустить по глотку. — Гани уселся за камень, джигиты расположились вокруг, и они наскоро пообедали.

— Так. Теперь ты, Юсуп, пойдешь потихоньку вперед и узнаешь, дома ли Теип-коротышка. А дальше посмотрим, что делать.

Когда Юсуп отправился в путь, было уже совсем темно. Улустай находился недалеко, за соседней горой.

— А мы, пока не вернется Юсуп, немного подремлем. — Гани разулся, положил под голову бешмет и тут же захрапел. Кусен, Бавдун и Нурахун сидели рядом со спящим батуром, охраняя его покой, и тихо переговаривались. Нурахун

был тоже одним из старинных верных друзей Гани. Услышав о том, что батур бежал из тюрьмы и бродит где-то в окрестных горах, Нурахун не смог усидеть дома, отправился на его поиски и вскоре нашел в горах неподалеку от Желилюзи. На радостях Нурахун зарезал громадного барана и раздал его мясо беднякам (вот только, где он взял этого барана, никто и не узнал). Теперь он ни за что не расстанется с другом Гани, за ним и на смерть пойдет!..

Не прошло и часа, как вернулся Юсуп. Он узнал, что Теип недавно отправился в гости к своему тамыру в аул Манапхана.

— Аул Манапхана неподалеку, он еще не переехал на джайляу, — сообщил Нурахун, а потом добавил: — Оба эти тамыра два сапога пара — и тот такой же предатель, как и Теип.

— Ну что ж, значит, мы сейчас с ними обоими и побеседуем, — проговорил Гани, вставая со своего каменного ложа.

Теперь их повел Нурахун. Перевалив через два холма и пройдя через две лощины, они добрались до нужного места. На поляне стояло около десятка юрт. Перед большой юртой в центре аула горел костер. В его свете виделись людские фигуры. Больше никакого движения в селении не было заметно.

— Это и есть аул Манапхана? — спросил Гани. — А костер горит перед его юртой, так?

— Точно попал, Гани.

— Ну, тогда вы подождите меня здесь, — сказал Гани, а сам поскакал к огню.

— Салам алейкум! — неожиданно появился он перед костром.

Внезапно увидев огромного человека, услышав его громовой голос, трое сидевших у огня так и замерли с пиалами в руках. Молодая женщина, разливавшая чай, — видимо, это была младшая жена Манапхана, — с криком «ойбай» закрыла лицо руками.

— Я — Гани.

— Е… е… е… — замычал дрожащим голосом Манапхан.

— Гани?! — Теип в страхе откинулся на подушку и застыл с раскрытым ртом. Третий гость, тоже в казахской одежде, хотел было встать, но передумал и остался сидеть.

— Можете не вставать, — усмехнулся Гани и, не ожидая приглашения, сел за дастархан. — Я слышал, вы оба, ты, Манап, и ты, Теип, предали свой народ и лижете задницы китайских чиновников?

— Что ты говоришь?!.

— Нет, нет…

— Молчать! — гаркнул Гани. — Настало время прямо сказать, кто друг, а кто враг. Я бы родного отца не пожалел, если б он встал на сторону захватчиков. Вы поняли меня?!

— Дорогой Гани!.. Айналайын!.. Меня насильно…

— Гани, ты ведь знаешь как трудно сейчас…

— Негодяи! Размозжить вам головы? — Гани направил дуло винтовки прямо в лоб Теипу. — Чем таким путем кормиться, как вы, лучше уж снять резинки — со штанов и повеситься на них в саду. Скоты! Прежде всего надо уничтожить таких, как вы, лишь потом можно будет начинать борьбу… Встать!

— Ойбай! — запричитала было женщина, но Гани слегка ткнул ее в бок, и она замолчала.

— Прости, прости, айналайын!