Избранное. Том 3. Зеленое тысячелетие. Рассказы

Лейбер Фриц Ройтер

Все знают историю ее жизни: бурлескные дни, смущающе правдоподобные мультфильмы из серии «Девушка в переделке», для которых она позировала, эпизодические роли, удивительно вовремя пришедший успех фильмов «Химическая блондинка» и «Сага о Джин Харлоу», распавшийся брак с Джеффом Крейном… Вы что-то хотели сказать, Карр? О, мне показалось, что вы начали что-то говорить… Так вот, в этой истории были и тоска по настоящей сцене, жажда интеллектуального общения и власти. Вы не можете себе представить, как возжаждала ума и власти эта девушка после того, как взобралась на вершину!

Я являлся частью ее жизни в тот период, Карр, и горжусь, что для удовлетворения ее желаний сделал больше, чем все эти франты от культуры, которым она платила. Эвелин Кордью многое узнала о себе, сидя в том самом кресле, где сейчас сидите вы,

кроме того, ей удалось избежать двух психических срывов. Беда в том, что когда начал приближаться третий срыв, она не пришла ко мне, решив вместо этого положиться на пшеничные зерна и йогурт, так что теперь она ненавидит меня, да и себя тоже с этой своей диетой. Она дважды покушалась на мою жизнь, Карр, и нанимала гангстеров, которые повсюду таскались за мной… впрочем, некоторых других личностей тоже. Она вовлекла в это Джеффа Крейна, с которым изредка все еще видится, а также Джерри Смыслова и Ника де Грация и сообщила им, что у меня имеется информация о ее бурлескных деньках и более поздних «концертах», а также несколько интересных фотокопий и секретные данные о ее доходах и налоговых декларациях, она сказала также, что я использую это с целью шантажа, хотя ее репутация безупречна. В действительности же она просто хочет вернуть свои пять призраков, а я не могу отдать их, потому что они способны ее убить. Да, убить, Карр! — Он пару раз взмахнул ножницами. — Она утверждает, что призраки, которые я отнял, стали причиной того, что она постоянно теряет в весе: «выгляжу, как скелет» — вот ее слова. И примите во внимание ее психические срывы, своеобразные затмения разума — это при том, что призраки забрали с собой много зловредных мыслей и деструктивных эмоций. Но они в прямом смысле могут убить ее (или кого-нибудь другого), если вернутся, — они пропитаны желанием смерти. Впрочем, я слышал, что она действительно выглядит несколько изможденной и поблекшей в своем последнем фильме, несмотря на старания медицинских и косметических профессионалов из Голливуда. Полагаю, вы его смотрели, Карр. Что вы о нем думаете?

Я знал, что переусердствовал бы, выражая нерешительность и молчаливую лесть, и потому выпалил:

— Я бы сказал, что это произошло из-за анемии. Мне кажется, что анемия — достаточная причина для того, чтобы объяснить и потерю веса и усталый взгляд.

— А, проговорились, Карр! — Он резко откинулся назад, победно устремив на меня свои нелепые, ужасные ножницы. — Ее анемия — это заболевание, которое хранилось в величайшем секрете и было известно лишь нескольким наиболее близким ей людям. Единственная болезнь, не упоминавшаяся публично ни в одной из множества полускандальных статей о ней. Я заподозрил, что вы от Эвви, когда получил вашу записку в Каунтерсайн-Клубе, — в почерке чувствовались напряжение и таинственность, — но «Джастин» позабавил меня — это была довольно хитроумная уловка. Впрочем, то, что вы уподобились ученику чародея, также меня развлекло — я почувствовал, что мне хочется поболтать. Однако я все время изучал вас, особенно то, как вы реагировали на тестирующие замечания, которые я время от времени вставлял. И вот теперь вы действительно проболтались!

Голос Слайкера звучал громко и отчетливо, но при этом он хихикал, трясясь всем туловищем и вращая белками выпученных глаз. Он убрал руку с ножницами немного в сторону, но еще сильнее сжал их пальцами, как кинжал, и со смешком произнес:

— Наша дорогая Эвви подсылала ко мне самых разных типов — тех, кто торговался из-за ее призраков, кто пытался запугать или убить меня, но она впервые прислала дурака-идеалиста. Карр, ну почему вам не достало ума не лезть не в свое дело?

— Послушайте, Слайкер, — вскинулся я, не давая ему ответить за меня, — я действительно познакомился с вами с определенной целью. Я никогда и не отрицал этого. Но я ничего не знаю ни о призраках, ни о гангстерах. Я здесь всего лишь по деловому заданию человека, который, одолжил мне «Джастина» и который не преследует никакой иной цели, кроме как защитить Эвелин Кордью. Я представляю Джеффа Крейна.

Я полагал, что это успокоит его. Он и в самом деле перестал дергаться и дико вращать глазами, но только потому, что уставил их на меня подобно паре прожекторов. Из его горла вырвался смех.

— Джефф Крейн! Эвви — та просто хочет убить меня, но лот Хемингуэй кинематографа, этот неповоротливый ее

охранник, этот святой Бернард в человеческом обличье, подбирающий сухие крошки, оставшиеся от того, что было из браком, — этот тип хочет напустить на меня свору чиновников министерства финансов, взыскивающих налоги с неплательщиков, а также ребят в голубом и ребят в белом заодно! Агентов Эвви я в основном надуваю, даже гангстеров, но для агентов Джеффа у меня один ответ!

Серебряные ножницы направились прямо мне в грудь, и я, увидев, что его мышцы напряглись, как у матерого тигра, приготовился вскочить при первом же движении этого сумасшедшего. Однако он отпрянул назад, отведя руку через стол. Я решил, что теперь самое время оказаться на ногах, как бы там дальше не развивались события, но едва лишь отдал своим мышцам мысленный приказ сделать это, как что-то охватила меня за талию, сжало горло и сомкнулось вокруг запястий и лодыжек. Что-то мягкое, но твердое.

Я посмотрел вниз. Обитые мягкой тканью широкие, имеющие форму полумесяца зажимы появились из потайных гнезд в кресле и теперь держали меня так же спокойно и твердо, как группа умелых санитаров. Даже руки мои были скованы широкими мягкими бархатными наручниками, которые выскочили из выпуклых подлокотников. Вначале серые, не поддающегося описанию цвета, они буквально на глазах стали менять окраску, чтобы соответствовать цвету моего костюма и кожи — в зависимости от того, где находились.

Нет, я не струсил. Я просто до полусмерти испугался.

— Удивились, Карр? А не стоило бы. — Слайкер сидел, откинувшись назад, как добродушный учитель, и нежно покачивал ножницами, словно линейкой. — Модернизированная ненавязчивость и дистанционное управление — вот суть нынешних времен, особенно в области медицинского оборудования. Кнопки на моем столе способны сделать даже большее. Шприц, к примеру, может вырваться из рук — едва ли это гигиенично, но, с другой стороны, мы слишком переоцениваем опасность инфекции. Или взять электроды для электрошока… Знаете, в моем деле не обойтись без пут. В глубоком трансе у медиума могут начаться конвульсии — такие же сильные, как и те, что вызывает электрошок, особенно в момент, когда отрезается призрак. Кстати, иногда я применяю электрошок, как и любой доморощенный лекаришка. Помимо всего, ощущение того, что ты внезапно и крепко схвачен, глубоко стимулирует подсознательное и часто выявляет факты, тщательно хранимые некоторыми тяжелыми пациентами. Вы бы удивились, Карр, узнав, в каких только ситуациях не применял я эти путы. На сей раз я заставил вас увидеть, насколько вы опасны. К моему великому удивлению, вы выказали готовность предпринять физические действия против меня. Поэтому я нажал кнопку. Теперь мы сможем спокойно разобраться с проблемой Джеффа Крейна… и с вами тоже. Но вначале я сдержу свое обещание. Я сказал, что покажу вам одно из привидений Эвелин Кордью. Это займет немного времени, нужно будет лишь выключить свет.

— Доктор Слайкер, — произнес я как можно более спокойней, — я…

— Тише! Активирование призрака сопряжено с определенным риском. Тишина — условие существенное, но необходимо будет использовать — на очень короткое время — Чайковского — ту музыку, которую я так быстро выключил в начале вечера. — На несколько секунд он углубился в стереосистему. — Еще придется убрать остальные папки и те четыре призрака Эвви, которые мы не собираемся использовать, а также закрыть все ящики на замок. Иначе возможны осложнения.

Я решил попытаться еще раз.

— Перед тем как вы продолжите, доктор Слайкер, — начал я, — мне бы действительно хотелось объяснить…

Не сказав ни слова, он опять протянул руку назад к столу. Мои глаза уловили быстрое движение за моим плечом, и в следующее мгновение что-то накрыло мой рот и нос, не прикрыв, однако, глаза, но подступив прямо к глазам: нечто мягкое, сухое, липкое и вызывающее ощущение чего-то сморщенного. Я судорожно вдохнул и почувствовал, что втянул один лишь кляп, не пропускающий воздух. Разумеется, это напугало меня так, словно я, пройдя семь восьмых жизненного пути, оказался перед лицом забвения, — я буквально примерз к креслу… Но затем я вновь очень осторожно попытался вдохнуть, и на сей раз с радостью обнаружил, что сквозь «намордник» просочилось немного воздуха. Он приятно охладил жар моих легких, этот небольшой глоток воздуха, — я почувствовал себя так, словно не дышал целую неделю.