Избранное

Байкурт Факир

— …причастными к анархическим кругам…

— Хорошо. Заканчиваем… что и доводим почтительно до вашего сведения. Все.

Нас перевели в другую комнату, где завязали глаза какими-то плотными черными повязками. Я так и не разобрался, что это было — резина, кожа или еще что-то. Руки нам тоже связали.

— Вперед! — скомандовали нам.

И мы пошли. Нас запихнули в кузов джипа и повезли. Ехали мы довольно долго. Наконец остановились. Нам велели выйти и ввели в какое-то помещение, где сняли повязки с глаз. Комната оказалась небольшой, свет проникал сквозь два маленьких оконца под потолком. Здесь полным-полно было молодых ребят — лет по восемнадцать-двадцать.

Почти все по виду студенты.

— Ох-хо-хо, — вздохнул дед, — кто ж на занятиях остался, если всех учащихся сюда перевели?

Некоторые из студентов выглядели так, словно вот-вот помрут, да и остальные не лучше — в лице ни кровинки, губы и уши распухли, стали синюшные, будто они объелись синего лука. Многие лежали на полу пластом, не в силах ни приподняться, ни повернуться на бок. Одни стонали, другие потихоньку растирали спину и ноги. Нам с дедом не по себе сделалось.

— Ой, дедушка, неужели и нас так будут? — шепотом спросил я. — Страшно…

Сначала я думал, что студенты засыплют нас с дедом вопросами. Но никому до нас не было дела. Каждый был занят только собой… Неужели и с нами так же?..

Вскоре дверь открылась — это пришли за нами. Впервые нас разделили — дедушку повели в одну сторону, меня — в другую. Я шел будто бы по подземелью, вдоль мрачных коридоров тянулись трубы, у стен стояли котлы, баки. В темном сыром проходе мы остановились, и меня втолкнули в узкую комнату, где за столом сидел тощий сухопарый человечек, похожий на мышиный хвост. Рядом с ним стояли двое здоровенных чернявых верзил. Тощий начал допрос:

— Тебя зовут Яшар?

— Да.

— Кем доводится тебе Эльван?

— Он мой дедушка.

— Кто направил вас к дому Нежата-бея?

— Никто. Мы сами пришли.

— Не будешь говорить правду — плохо для тебя кончится.

— Никто нас не направлял, мы сами пришли.

— Говори правду, не то тебе будет очень и очень плохо! — Он ударил меня по лицу. — Правду говори, не то…

Он ударил меня еще и еще. Я попытался руками прикрыться от его ударов, тогда он стал пинать меня ногами. Один из ударов пришелся в низ живота. Нестерпимая боль пронзила все мое тело, слезы брызнули из глаз.

— Говори правду! Иначе — предупреждаю — тебе будет очень плохо. Ишь, сопливый поганец, будет еще передо мной характер выказывать!

Он ухватил меня за уши и отшвырнул к стене.

— Вон! Уведите его!

Мне заломили руки, ударили в спину. Почему они так рассердились? Разве я вел себя недостаточно почтительно?

В соседней комнате меня бросили на пол, задрали ноги, сорвали обувь, носки. Ноги привязали к деревянному стояку и стали бить по ступням тяжелой дубинкой. Ноги от ударов пылали как в огне, я чуть не потерял сознание. Сильно хотелось плакать, но я изо всех сил сдерживался. Ведь если я зареву, они начнут потешаться надо мной. Я стиснул зубы. Но чем упорней я молчал, тем с большим остервенением они били меня. Один навалился на меня, другой бил полицейской дубинкой. Если они и дедушку бьют так же, то… И за что? За куропатку?! Он же старенький, мой дед! Его нельзя бить! Не знаю, сколько раз они ударили меня, я не мог считать. Может, они сами вели счет, потому что вдруг остановились, развязали ноги и привели обратно к тому тощему.

— Ну как? Сейчас расскажешь, кто вас послал?

Я молчал. Какой смысл повторять одно и то же — они все равно не верят, когда говоришь правду.

— Будешь отмалчиваться — опять бить будут, и гораздо сильней. Дождешься, что пропустим

через тебя электричество. Расскажи лучше, как все было на самом деле. Если ты не виноват, отпустим. Признавайся, вы собирались бросить бомбу? Или хотели выкрасть Нежата-бея? Зачем следили за ним? Кто вам это велел? Что замышляли?

— Мы хотели забрать свою куропатку.

— Ну и врешь! Какую куропатку? При чем тут куропатка? Ну-ка, уведите его.

Опять меня потащили куда-то, втолкнули в другую комнату, где я, сам не знаю сколько, провалялся на полу. Я лежал в полузабытьи — то ли спал, то ли бодрствовал. В какой-то миг открыл глаза, вижу: рядом со мной дедушка, тоже обессиленный лежит, с закрытыми глазами. Наверное, его тоже колошматили дубинкой, а может, и ток пропускали. Я горько зарыдал.

— Не плачь, малыш мой, — сказал дед, приоткрыв глаза. — Эти подонки били меня. Знаю, тебя тоже били. Стисни зубы, малыш, и не плачь. Ох и долго ж они надо мной измывались. И тебя долго били, знаю. Но ты все равно не плачь. Даже от жалости ко мне не плачь. Да будь мне хоть сто лет, не плачь. Волки, они волки и есть. Пристают, проклятые, с вопросами: «Кто вас туда послал?» Я им говорю: «Никто не послал, сами пришли». А они не верят. Не плачь, маленький мой. Я говорю: «Мы пришли куропатку свою забрать». А они мне в ответ: «Врешь! Какая куропатка? При чем тут куропатка?» И мучили, мучили. Не плачь. «Ты что, нас за детей принимаешь и морочишь нам головы?» — говорят. У меня искры из глаз сыплются, а они все лупят и лупят. Нет, малыш, этот мир не останется таким навечно! Не плачь. Они могут душу вывернуть наизнанку, могут от веры в бога отвратить. В былые времена не было в полиции таких страшных машин для калеченья людей. Не плачь, детка.

Тут дверь распахнулась, и опять нас потащили куда-то. На сей раз вместе ввели в одну комнату. Поставили перед каким-то другим человеком. Мы оба не могли стоять на ногах, невыносимая боль обжигала ступни.

— Что вы намерены делать?..

— С какой организацией связаны?..

— Собираетесь начать открытую борьбу?..

— Ах, так! Молчите? Взять их на электромашину!..

Я сильно испугался, а дед ни звука не проронил. Не зря говорится: горе что море — до дна не выхлебаешь. Никогда прежде меня так не били. А тут еще током пытать будут. Достанет ли сил вытерпеть? Лучше б сознания лишиться. Лучше ли? Они ж надо мной потешаться будут…

Ввели меня в соседнюю комнату, стянули брюки, рубашку, уложили на стол. Чувствую спиной холод. Они с меня и нижнее белье стянули. Кисти рук привязали ремнями.

— Не хочешь говорить — заставим! — грозятся.

Их четверо, голоса у всех злые, грубые.

— Говори или прощайся с жизнью. Сдохнешь, так мы тебя бросим в мусоровоз и… Куда? В море! Или в реку! А то посадим тебя с дедом в самолет и с высоты бросим в море. Ты у нас заговоришь!

— А я не знаю, что говорить.

— Признавайся, вы хотели подложить бомбу в квартиру Нежата-бея или собирались застрелить Харпера?

— У нас нет ни бомбы, ни пистолета. Как мы могли их убить?

— Скрывать бесполезно. Выкладывай, что знаешь, тогда помилуем. Кто вас подстрекал?

— Никто. Мы просто хотели забрать свою куропатку.

— Опять куропатку! Водите нас за нос! Говори правду!

Протянули провода. Один конец обмотали вокруг пальца моей левой руки, другой — вокруг пальца правой руки. На полу рядом стояла машина с рукояткой. Они крутанули рукоятку, машина заработала — вын-вын-вын. Во рту у меня пересохло.