Избранное
Шрифт:
Мы шагали вдоль улицы, ища укромный уголок, где можно устроиться на ночь, и наконец увидели широкую скамейку с навесом перед большим, ярко освещенным особняком. Лежа на скамейке в тени, куда не попадал свет из окон, я вдруг почувствовала страх, мне показалось, что я крошечная песчинка, затерявшаяся в этом огромном мире, что я и дядя похожи на бродяг, которые укрываются от непогоды под мостами, ночуют в городских скверах и на улице, что мы затеряны в этом пышном городе с его роскошью, с его особняками и богатыми ресторанами.
Внезапно хлынул дождь. Спать сразу расхотелось. Я взглянула на небо, оно было сплошь покрыто тучами, которые, казалось, со всех сторон надвигались на нас. Мне стало жутко.
Вдруг на дороге
— Эй, кто там? А ну-ка уходите сейчас же! Ишь нашли себе место! Натащат грязи, потом убирай за вами!
Она обернулась и позвала кого-то. Вскоре открылась дверь особняка, и человек с фонарем в руке сердито закричал на пришельцев. Они попытались ему что-то объяснить, но тут снова раздался голос из окна:
— Убирайтесь! Убирайтесь отсюда немедленно!
Муж с женой, забрав ребенка и пожитки, вышли под дождь. Они давно уже скрылись в темноте, а я все смотрела им вслед. Мне казалось, что это не они, а мы с дядей, держась за руки, бредем под дождем, бездомные, гонимые всеми.
С тех пор, когда я вижу высокую ограду и большие ворота, меня охватывает необъяснимая робость. Когда я впервые оказалась перед воротами дома Хонг Лан, я подумала, что вот сейчас в окно выглянет кто-то и прогонит меня. Я сказала об этом Хоангу, он засмеялся и ответил, что среди богатых действительно встречается немало злых и жадных людей, но это вовсе не значит, что все они такие. Вот у Хонг Лан, например, и своя машина есть, и великолепный особняк, однако она пошла учиться не в закрытую школу, а в общую, как и мы. И к тому же Хонг Лан — настоящий друг. Ее мать хочет, чтобы друзьями Лан были хорошие ученики. А раз так, то друзьям дочери должно быть хорошо в ее доме.
И действительно, нас приняли очень радушно, и постепенно я привыкла к дому Лан и стала в их семье своим человеком. Меня уже не страшили и не удивляли красивый мраморный пол, дорогая мебель, тяжелые шелковые шторы на окнах. Привыкла я и к матери Лан. Это была крупная величественная женщина с громким голосом. Когда я пришла к ним впервые, она за что-то отчитывала прислугу, не обращая никакого внимания на нас. Но потом она поздоровалась с нами и познакомилась. А вскоре мы узнали историю этой семьи. Давным-давно отец Лан работал чертежником и постоянно ездил с картографическими экспедициями в район Хаузанга. Там он встретил девушку из бедной семьи и полюбил ее, но жениться не решался, понимая, что дочь бедняка ему не пара. Однако расстаться с нею он не мог, да и она уже ждала ребенка. Молодые переехали в город, устроили пышную свадьбу. Четыре года назад отец Лан умер, и мать осталась одна с детьми. Когда она узнала, что моя мама торгует рыбой на рынке в Биенхоа, она рассказала мне о своей трудной и бедной жизни в Хаузанге до той поры, пока не встретила своего будущего мужа.
Старший брат Лан учился в десятом классе, когда его насильно мобилизовали и отправили в офицерскую школу. У Лан были еще младшие брат и сестра, они уже ходили в школу. Лан стала теперь старшей, и потому у нее была отдельная комната — мы чувствовали себя здесь как дома.
Мы с Хоангом часто заходили к Лан поболтать о школьных делах, о своих друзьях, об учителях, мы обсуждали положение в стране, читали книги и газеты, рассматривали фотографии. Но чаще всего мы слушали Хоанга — он здорово во всем разбирался. Однажды он прочитал интересную статью в газете. Начертив мелом на грифельной доске карту Европы и
15
Бенхай — река, по которой проходила установленная Женевскими соглашениями 1954 года демаркационная линия между Северным и Южным Вьетнамом.
Мы многому научились у Хоанга, и именно благодаря ему я подружилась с Лан, хотя первое время сторонилась ее, считая, что с этой девушкой из богатой семьи у меня не может быть ничего общего. А Лан держалась очень просто, хотя каждый день приходила в школу в ярком нарядном платье, а когда мы отправлялись гулять, обычно брала с собой фотоаппарат или кинокамеру. На шее у нее всегда висел медальон-сердечко на золотой цепочке, а в нем — фотография популярного американского киноартиста Джеймса Дина.
Лан очень любила петь или декламировать стихи, и Хоанг часто передразнивал ее. В тот день, когда мы ездили в мою родную деревню, Лан пела «Белые ночи». Я очень удивилась, когда после возвращения в Сайгон в школе услышала эту песню от других ребят.
Говорят: там, за Бенхай-рекой, Люди счастливо живут, А у нас во мгле бредут, Словно мы покинуты судьбой…Однако эта грустная и мелодичная песня в их устах превратилась в веселую бойкую песенку, и ребята постоянно распевали ее и в школе, и на улице.
Я много раз наблюдала, с каким наслаждением пела Лан. Если Хоанг начинал передразнивать ее, она ужасно сердилась, однако через минуту шутила и смеялась вместе со всеми.
Мы дружили и были такие же, как все, но в то же время нас троих объединяло что-то свое, особое. И в конце года Хоанг уговорил Лан и меня собраться перед тем, как мы разъедемся по домам на праздник Тет [16] . Эту вечеринку мы решили провести у меня — в храме Линьван.
16
Тет — праздник Нового года во Вьетнаме по лунному календарю, приходится на конец января — начало февраля.
Раньше я избегала принимать гостей у себя в доме. И не только потому, что мы жили очень бедно и я стыдилась этой бедности, но еще и потому, что помнила об обещании, данном матери, — только школа и никаких развлечений. Кроме того, я ведь жила в доме у родственников и боялась, что приход друзей не понравится дяде Наму.
Но однажды Хоанг прямо спросил меня: «Ты живешь в храме Линьван?» И я поняла, что друзья уже и так все знают и скрывать дальше, где я живу, нет смысла. С тех пор мы иногда встречались и у меня, а мои друзья очень понравились дяде Наму и его жене.