Избранное

Нгуен Ван Бонг

— Ответьте, пожалуйста, этому Лам Тхиен Фыонгу, жаждущему установить с вами сердечные отношения!

Разумеется, я не ответила, так как не имела никакого желания устанавливать «сердечные отношения» с человеком, которого даже не знала. Но через несколько дней я получила длинное письмо, автор которого умолял ответить ему. Подпись была та же — Лам Тхиен Фыонг. Я показала письмо подруге, и Тхань, лукаво улыбнувшись, сказала:

— Хорошо, я помогу тебе раскрыть тайну этого поклонника.

Как-то раз Тхань попросила меня внимательно прочесть стихи, помещенные в нашей стенгазете, и обратить внимание на то, что написаны они были тем же почерком, что и послание ко мне, но на этот раз подпись стояла другая — Сосна. Хоанг сказал мне, что стихи эти написал Дык, а подписывается он так потому, что родом

из приморского района Центрального Вьетнама, где горы сплошь покрыты сосновыми лесами. Опасаясь, как бы его почерк не узнали, Дык писал стихи левой рукой. Однако Тхань все-таки заметила, что некоторые буквы написаны точно так же, как в письме, адресованном мне. Я попросила Тхань сохранить все это в тайне, чтобы не смущать парня. Дык хорошо учился, состоял членом нашего математического кружка, выглядел всегда подтянутым и аккуратным. Но с того дня, как подруга открыла мне имя моего таинственного поклонника, я поняла, почему мне частенько говорили, смеясь, что Дык «очень уж увивается за девушками», — этот намек в первую очередь относился ко мне.

На прогулке Дык неотступно следовал за мной. Но это вовсе не значило, что если я поеду навестить родных, он проводит меня, как утверждала Тхань. Дык был непохож на Усатого Линя, который как тень всюду следовал за нашей Брижит Бардо. Даже в то время, когда Дык писал мне под именем Лам Тхиен Фыонга, между нами нередко случались стычки.

Дык был моим заместителем в математическом кружке и считал, что мы должны помогать только ученикам своего класса. Я же, как и большинство членов кружка, считала, что надо помогать всем — пусть это отнимет больше времени, зато и пользы будет больше. Мы часто спорили с Дыком по этому поводу. Выступая на заседаниях кружка, он иронизировал:

— Конечно, мы должны опекать всех. Только если ты провалишься на экзаменах, беды особой не будет — выйдешь замуж. А вот если кто-то из нас, парней, провалится, нас ждет одна дорога — в Куанг Чунг [18] .

Но Хоанг разъяснил Дыку, в чем заключается цель нашего кружка, и Дык вынужден был уступить. Однако чувствовалось иной раз, что он не до конца с нами.

В то время в Сайгоне часто случались пожары. Однажды, возвращаясь из школы, мы вышли на улицу Чан Хынг Дао и увидели совсем близко пламя и дым. Конечно, мы бросились туда, чтобы помочь погасить пожар. Дык сломал дверь горящего дома, вбежал в охваченную пламенем комнату и вынес из огня двух маленьких детей — родители, уходя на работу, заперли их в комнате. Услышав о пожаре, они прибежали тут же и, узнав о случившемся, со слезами на глазах благодарили Дыка. Даже когда прибыла полиция и приехали пожарные машины и нас стали оттеснять от горящего дома, мы все-таки не ушли, пока пожар не был потушен. Дык же незаметно выбрался из толпы, сел на велосипед и уехал.

18

Куанг Чунг — военный лагерь недалеко от Сайгона, где проходили подготовку солдаты марионеточной армии.

После этого случая мы вместе с жителями нашего района организовали спасательные группы и часто помогали тушить пожары, однако Дык больше не принимал в этом участия. И на Первое мая в прошлом году, когда по улицам шла демонстрация и мы вышли вместе со всеми, Дык остался дома.

Дык очень много занимался и старался избегать всего, что мешало учебе или отвлекало от нее.

Я тоже отдавала занятиям очень много времени, но я понимала, что нельзя думать только о школе и занятиях, когда столько испытаний обрушилось на нашу семью. Наших соседей горе тоже не обошло стороной: сосед Ты погиб, а его мать замучили солдаты; другого соседа Ба — казнили, отрубили ему голову.

И вот, столкнувшись здесь опять с убийствами, арестами, облавами, преследованием, я поняла свою маму — вот почему она не хотела меня отпускать в Сайгон.

Приехав в город, я скоро убедилась, что школ не хватает и учащимся приходится ютиться в страшной тесноте, что обучение ведется по устаревшим программам, хотя платить за него надо немалые деньги. Да и сам город задыхается не только в дыму пожарищ, но

и в смрадной обстановке нищеты, порока, безработицы, произвола домохозяев, готовых вышвырнуть на улицу любого бедняка.

Но именно здесь, в Сайгоне, я встретила настоящих друзей — Хонг Лан и Хоанга. Мы понимали, что жизнь должна быть другой, но для этого ее надо изменить. Мы думали одинаково и о революции, и о революционной борьбе нашего народа. И потому мы вступили в молодежную организацию [19] , а руководителем нашей ячейки стал Хоанг, — только все это было позже…

С той самой новогодней ночи, когда мы беседовали с Хоангом, моя мечта стать учительницей постепенно угасла — словно растаяла. Я с головой ушла в общественную работу, но это не мешало мне по-прежнему хорошо учиться, и я была убеждена, что в конце года успешно сдам экзамены и перейду в следующий класс.

19

Имеется в виду Ассоциация молодежи за освобождении Южного Вьетнама, созданная в начале 60-х годов.

И вот вдруг Хоанг сказал мне, что я должна остаться в том же классе. Я была поражена! Мне казалось, будто я провалилась в яму, из которой уже никогда не выбраться. Сколько усилий было затрачено, а теперь все пойдет прахом. Я старалась сдержать слово, данное семье, матери!.. И все это напрасно!.. Меня охватило чувство полного отчаяния. Все кругом рушится, и моя общественная работа теряет всякое значение.

Хоанг терпеливо объяснил, почему мне нужно остаться в восьмом классе на второй год. Хотя там, кроме меня, будет Лан, мое присутствие совершенно необходимо — Лан легко сходится с ребятами, многих уже вовлекла в кружки художественной самодеятельности, и ей предстояло продолжить эту работу. Мне же поручалась работа не только в классе, но и во всей школе.

— Так надо, — говорил он. — Это не я решил.

Я ничего не ответила, но мне хотелось плакать.

Наверное, Хоанг понял мое состояние и тихо добавил:

— Так решило руководство, но последнее слово за тобой.

Я понимала, что не имею права отказываться — ведь руководству организации известно положение не только в нашем классе или в нашей школе, ему известно, что делается во всех школах города, в коллеже, в институтах.

Я знала, что если из-за моего отказа могут сорваться планы организации, товарищам надо будет начинать все сначала. А между тем революционное движение молодежи должно распространиться по всем школам, нужно, чтобы наши люди были везде. Вот почему я не имела права отказаться от выполнения решения руководства, хотя и не была еще принята в члены организации.

Я все прекрасно понимала умом, но на душе было по-прежнему тяжко — решение руководства застало меня врасплох, я не была к этому готова. Когда я начала выполнять поручения организации, я знала, что меня могут арестовать, могут пытать, приговорить к ссылке, но я никогда не думала, что мне предложат нарочно завалить экзамены и остаться в том же классе на второй год. Что подумают, узнав о моем провале, мать, бабушка и все родные? Если бы меня арестовали, мать, конечно, тяжело переживала из-за грозящей мне опасности, но она все-таки поняла бы меня, поняла, что я служу великой цели. Если же я провалюсь на экзаменах, мать решит, что я плохо училась, и, конечно же, потребует, чтобы я немедленно вернулась домой. Нет, не могу я огорчать ее! Ну а если друзья отвернутся от меня? Сейчас-то они относятся ко мне с уважением, прислушиваются к моему мнению. А если я завалю экзамены и останусь на второй год, разве я смогу пользоваться прежним авторитетом у товарищей? Может, попросить перевести меня в другую школу? Но ведь я нужна именно здесь!..

Внешне я была спокойна, хотя на сердце кошки скребли… Надо было отвлечься от мрачных мыслей, и я уговорила ребят поехать за город.

Мы отправились рано утром. Когда остановились у грота, Хоанг и Хонг Лан улучили момент, чтобы поговорить со мной о делах. Мы обсудили задания. Я сказала, что мне хочется поближе познакомиться с Хиеном и Неном, что надо бы привлечь к работе и Тхань, да и Усатому Линю тоже можно давать кое-какие поручения, хотя о приеме их в нашу ячейку пока говорить рано…