Избранное
Шрифт:
На улице послышался топот бегущих ног. Я обернулся: в дом влетел парень с автоматом на плече. Он был местный, сайгонский доброволец, присоединившийся к нам в начале операции. Увидев меня, он просиял, потом обратился к женщине:
— Ты еще здесь? А он где? — вопросы сыпались один за другим. Она не отвечала, и парень продолжал: — Ты еще не сказала про него? — Он повернулся ко мне: — Здесь прячется янки-дезертир!.. — Я не успел еще удивиться, как доброволец опять обратился к женщине: — Ты скажи нашему американцу, пусть вылезает. Ну-ка, вставай с дивана, я его сам вытащу…
С этими словами он решительно двинулся к дивану. Женщина поднялась, прижимая ребенка к груди. Парень, не снимая автомата, наклонился над диваном и начал шарить
— С полуночи в деле, никак вырваться не мог, только сейчас удалось забежать, я уж думал, что…
Я приблизился к дивану, парень наклонился и позвал:
— Эй, Моро! Моро! Слышь, вылезай!
И тут я увидел негра. Он прятался, собственно, не в диване, а в глубоком подземном убежище, вход в которое был скрыт под сиденьем дивана. Зрелище, признаться, впечатляющее. Я даже глаза вытаращил, а молодой сайгонец, как ни в чем не бывало, объяснял:
— Это Моро. Знакомьтесь: Эдуард Моро, рядовой американских ВВС. — Сайгонец дурачился, явно наслаждаясь моим изумлением: — Он солдат, но служил на побегушках, точнее, возил в машине белых американцев. — Закончив представление, сайгонец сказал американцу: — Перед тобой вьетконговец, можешь с ним поздороваться.
Все это время негр стоял в своем укрытии по стойке смирно, вытянув руки по швам. Теперь же, когда ему сказали, что надо поздороваться, он совсем растерялся. Я не выдержал, прыснул со смеху, потом сказал, протягивая негру руку:
— Вылезайте!
Он нерешительно взялся за нее обеими руками, затем ухватился покрепче, и тут я с неожиданной для него силой рванул и мгновенно вытащил его из ямы. Моро чуть было не растянулся передо мной, но сумел удержаться на ногах.
— Спасибо вам, мистер, спасибо, — пробормотал он.
Молодой сайгонец, прежде чем поставить диван в нормальное положение, указал пальцем вниз и проговорил:
— Моро в этом подземелье провел без малого три месяца, он сидел там почти со времени нашего новогоднего [35] наступления на город. — Он поглядел на негра и улыбнулся: — Если бы не сегодняшний успех вьетконговцев, неизвестно, сколько бы времени еще пришлось тебе просидеть под землей. Слышишь, Моро?
35
Имеется в виду Тет, Новый год по лунному календарю.
Моро тоже заулыбался, косясь в мою сторону. Вслед за мной он вышел на середину комнаты и остановился рядом с женщиной. Молодой сайгонец, показав на нее, произнес:
— Это Оань, девчурку зовут Кэм, а меня — Лыу. — Затем обратился к женщине: — Эвакуироваться теперь ты не успеешь. В случае чего укроешься в убежище вместе с ним. — Он повернулся к негру и продолжал: — Моро, слышишь, ты тоже спрячешься в подземелье, а потом явишься к вьетконговцам. Ну, а мне пора, мои ребята там небось заждались. Я ведь отпросился всего на минутку. Не иначе как скоро будет контратака… Теперь у меня в руках оружие!..
Он с довольной улыбкой похлопал по стволу автомата и, кивнув на прощание, выбежал на улицу.
Я посмотрел ему вслед: над развалинами домов, над огнем и дымом занимался рассвет. Времени у меня оставалось в обрез, я скомандовал:
— Живо! Спускайтесь все в убежище.
Оань с девочкой на руках двинулась к дивану, а Моро стоял в нерешительности.
— Может, я могу вам помочь, — проговорил он.
— Это потом, а сейчас спускайтесь в укрытие.
Моро, нажав защелку, открыл вход в убежище. Я взял девочку на руки и помог Оань спуститься вниз, А заодно, улучив момент, повнимательнее рассмотрел подвал. Там лежал надувной резиновый матрац, вокруг него, как и в комнатах, валялись консервные банки, пачки с печеньем, раскрытые и еще непочатые. В подземелье легко могли уместиться человека
Женщина с ребенком уже спустились вниз, а Моро все еще стоял и не спешил закрывать входной люк в убежище, сиденье дивана.
— Я слышал, как говорили соседи, что батальоны господина Тхиеу [36] уже сбежали, — обратился он ко мне. — Но учтите, скоро подоспеют американские резервы. Новогоднего наступления никто не ожидал, и тогда резервов не было, а теперь совсем другое дело — двадцать пятая дивизия и…
Я улыбнулся и прервал его:
— Да, да, это нам известно. Вы говорите о двадцать пятой дивизии «Тропическая молния» и первой дивизии «Вождь краснокожих»? Их уже подтянули, они стоят в тридцати километрах от Сайгона, но отдельные части уже заняли позиции в городе. Мы принимаем меры. Так что мы в курсе.
36
Нгуен Ван Тхиеу — марионеточный президент Южного Вьетнама.
Моро уже закрыл было сиденье дивана, но вдруг опять высунул голову.
— Я думал, что смогу быть вам полезен…
— Ладно, ладно! — приговорил я, слегка нахмурившись. — Конечно, сможете. А пока посидите в убежище.
Только после этого Моро наглухо закрыл люк в подземелье. Я же вернулся на свой наблюдательный пункт возле разрушенной стены и тут же получил сообщение о приближении противника. Мы приняли бой и задали ему хорошую трепку.
Перед самым боем я успел сказать своим товарищам, что в одном из домов укрываются американский солдат-дезертир и жена офицера марионеточной армии с дочкой. Ребята очень удивились, но им было не до разговоров, вот-вот должны были появиться американцы.
Вскоре контратака, предпринятая американцами, захлебнулась, авиацию они перебросили на другие участки, а мы заняли новые позиции и стали ждать приказа. Вскоре нам пришлось покинуть эти места, и мы уговорили Оань уйти вместе с нами, а позже присоединиться к беженцам. Моро, конечно, не отставал от нас. И тогда-то мы узнали от начала до конца всю историю Оань, Моро и Лыу. Дело было так.
Муж Оань, его звали Хоа, закончил офицерское училище в Тхудыке и сначала служил в марионеточной армии в районе города Нячанга, но, когда в 1963—1964 году войска Фронта освобождения активизировали свои действия, Хоа счел за благо перевестись в Сайгон в Генеральный штаб. Пока муж был на фронте, страх за него не оставлял Оань. Теперь он занял тепленькое местечко в Сайгоне, однако беспокойство и страх не покидали женщину. Ведь чтобы выхлопотать этот перевод, пришлось истратить двести тысяч сайгонских донгов и влезть в долги, с которыми теперь надо было расплачиваться. Хоа вел такой же образ жизни, как и все сайгонские офицеры: увлекался азартными играми, занимался контрабандной торговлей. Не брезговал он и аферами, вроде продажи белых билетов тем, кто хотел избавиться от армии, или получения за мертвых душ солдатского жалованья, или просто разворовывания американской помощи. В таком деле офицерский чин и должность служили для Хоа и его компаньонов хорошим прикрытием.
Случалось, что ему перепадал крупный куш. Двести тысяч того долга удалось выплатить, но зато появились новые долги. Потому что увлечение картами обходилось Хоа весьма дорого — иной раз он загребал большие деньги, но и проигрывался в пух и прах. Порой ему удавалось здорово поживиться на какой-нибудь афере, но потом наступал черный день, когда он оставался с пустыми руками: чтобы ненароком не загреметь в тюрьму, не оскандалиться, приходилось подмазывать, давать взятки. Но при любых обстоятельствах образ жизни семьи не менялся: холодильник, приемник, телевизор оставались на местах, муж разъезжал на мотоцикле «хонда», жена — на «судзуки». А долг тем временем перевалил за четыреста тысяч.