Избранное

Оленич-Гнененко Александр

Запылал камыш кругом, И кипит речная топь. Немцы держат под огнем Переправу через Вопь. Их окопы на крутом, На высоком берегу. Ни водою, ни огнем Наш напор не смять врагу! Первой роте дан приказ Через реку перейти. Лейтенант, прищурив глаз, В карту смотрит по пути. И под вой и грохот мин (Так Сиваш прошли отцы) Входят в воду, как один, Красной Армии — бойцы. Вот они на том, крутом, На плененном берегу. Перед грозным их штыком Немцы по полю бегут. Но у немцев злой расчет В штабе армии готов: От других отрезать рот, Уничтожить смельчаков. Всею силой огневой Бьют и бьют, освирепев. Гул орудий над водой, Самолетов хриплый рев. Градом стали и свинца Пенят воду добела, Чтоб из смертного кольца Рота выйти не могла. Но та этом, луговом, На советском берегу Под свинцом и под огнем Гибель близится к врагу. Сквозь разрывов гром и жар, В тучах дыма и земли, Капитан и комиссар Полк в атаку повели. У обоих стать одна, Оба — в ногу — впереди. Пламенеют

ордена У обоих на груди. Старше друга капитан, Только молод он на вид: Он на теле тридцать ран В память прошлых битв хранит. Комиссара комсомол На заводе воспитал. Комиссару Халхин-Гол Боевою школой стал. Так идут они вдвоем И ведут с собою полк. Сам железом и огнем Окружен фашистский волк!

Баллада о связном Шаблинском

Два взвода лежат за рекою. О них Подумать без боли нельзя. Оборвана связь, но сквозь огненный вихрь Идут к ним на помощь друзья. Весь наш батальон в нетерпении ждет, В тот берег впивается глаз… Команда майора: «Связисты, вперед!» И отдан короткий приказ. И в реку, где пеной клубилась вода, В грохочущий, воющий ад, Четыре связиста ведут провода: Никто не вернулся назад! Тогда комсомолец Шаблинский оказал: «Товарищ майор! Я могу До наших добраться. Трава и лоза Прикроют меня на лугу. До армии слыл я хорошим пловцом: Случалось и дальше нырять, В глубокой воде ни огнем, ни свинцом Меня не достать, не догнать». И вот уже прочно привязан к ноге Податливый провод витой. Бойца не увидеть в зеленой куге [6] Под белой от взрывов водой. Во всем снаряженье, с винтовкой в руке Плывет — не касается дна. В текущей лениво осенней реке Вода будто лед холодна. Он слышит рекой отражаемый гром, Осколков шипенье и плеск. Он видит кипящие струи кругом И вспышек мерцающий блеск. А там, в лозняке, за пустынной волной Майор неотступно следит. Вздохнул тяжело и поник головой: «Должно быть, и этот убит»… И снова следит за течением он. Связные сурово молчат. И вдруг зажужжал полевой телефон, И трубку сжимает комбат. Он голос далекий бойца узнает, Светло загорается взор, И травы запахли, и сердце поет: «Есть провод, товарищ майор!».

6

Куга — болотная трава.

Дозор

Сквозь тьму и сквозь тучи Звездою падучей Плывет за ракетой ракета. Беззвучное пламя Дрожит над лесами И ярко горит до рассвета. Но клочья тумана Сползают с кургана, И утро холодное брезжит, И слышат дозоры Гуденье мотора И стали пронзительный скрежет. Три вражеских танка Опешат спозаранка Со звоном железным и лязгом В деревню ворваться, Втроем прогуляться По нашим окопам и каскам. На самом рассвете Над речкой в секрете Лежали три друга армейских: Вано с Алазани, Иван из Рязани, Петро из-под города Ейска. «Что ж, встретим, ребята, Фашистов, как надо! Пусть сердце не знает тревоги!» Вано — за кустами, Петро — за снопами, Иван — у проезжей Дороги. И каждый получше Бутылки с горючим Проверил, готовясь к удару: «Старух вы пугали, Детей вы сжигали: Попробуйте нашего жару!» Вот танки — все трое — С рычаньем и воем Железными мчатся горами. Посыпались в танки Звенящие склянки, И вспыхнули танки кострами.

Стихи о природе

Власть над землей

Жарким летом каждый год В стороне степной Из растений влагу пьет, Сушит землю зной… Было так. Но человек Наших смелых дней Повернет теченье рек В глубь седых степей. И в песках живую синь Расплеснут пруды, Зацветут среди пустынь Парки и езды. Лес зеленою стеной Встанет на пути Черных бурь, что сушью злой Все грозят смести. Силе трав, лесов и вод Покорится враг. Человек их в бой ведет, — Значит, будет так!

Великое сияние

Широкой трассой Волго-Дона, Где течь вода живая будет, Идут к победе непреклонно Преград не знающие люди. Они в стремлении упорном Неодолимы и едины. Им подчиняются покорно Земля и водные глубины. Неутомимо днем и ночью Возводят стены, землю роют. Народ — и каменщик, и зодчий — Канал пяти морей здесь строит. Расти, плотина, выше, шире, Чтоб воды сдерживать веками! Такая мощь впервые в мире Людскими строится руками. Сейчас ты кажешься нам пряжей, Железной пряжей великанов, И кружева металла вяжут Электросварщики и краны. В сухой степи, в земле глубоко, Под вставшей на пути горою, Тоннель просторный и высокий Ведут герои Метростроя. Вплотную свинчивают плиты В трубу стальную, по которой В канал, машинами прорытый, Волна донская хлынет скоро. Шагай, гигантский экскаватор, Стрелу вздымая в синем небе! Пусть рисовод и виноградарь Придут с тобой и в эти степи. Мы, повелители природы, Пустыни вспашем и засеем, Леса шумящие и воды Навстречу двинув суховеям. И с Черноморьем братски споря, Чтоб Родина цвела все краше, Возникнут у Донского моря Субтропики донские наши. Там загорится, словно в сказке, В траншеях золото лимонов, Когда повеют свежей лаской Морские ветры с Волго-Дона. Нам ожидать уже недолго За это бьемся мы бессонно Другим каналом прямо в Волгу Корабль пропустят шлюзы Дона. Из Пятиморска — из Ростова! — Плыви трехпалубной громадой, С морскою нежностью суровой Отдан салют свой Сталинграду!.. Вот почему тут меркнут звезды В огнях великого сиянья, Потрясены земля и воздух Могучим гулом созиданья. Для радостной улыбки детской, Для мира, для счастливой жизни Свой труд несет народ советский Бессмертной стройке коммунизма.

У Цимлянского моря

Наше

море молодое Лишь сегодня рождено. Но студеною водою Степь уже поит оно. Порт возник на новом море: Из пяти морей сюда В голубом плывут просторе С грузом быстрые суда. Кто не видел — не поверит: И нарядна, и светла, На крутой, на правый берег Переехала Цимла. Выше всех домов и краше — Белостенный школьный дом. Школу солнечную нашу Строил тоже Волго-Дон. Где бурьян гнездился серый Только год тому назад, Посадили пионеры Самый младший в мире сад. И в подарок Волго-Дону От Советской всей страны Туи, пальмы и лимоны В этот сад привезены. А в тиши осенней сада Стало утром холодней, — В школу их снесли ребята До весенних майских дней. Пусть зимой в снегах округа, — Сквозь прозрачное стекло В школьный зал питомцам юга Солнце шлет свое тепло.

Эстафета трех рук

Эльбруса белое седло Над синими хребтами. Реки зеленое стекло Застыло меж горами. Как будто скованная льдом, Прервав свое скольженье, Она в ущелье голубом Повисла без движенья. Но в реку пристальнее глянь И ты поймешь не сразу: Так мчится бешено Кубань, Что не уловишь глазом. Где в вышине ручьи поют, Точа сугробы снега, Эльбруса кручи ей дают Стремительность разбега. Летит, накапливая мощь, И берег в беге лижет, И каждый встречный ключ и дождь Ее быстрее движет. И вот, расставшись с крутизной, Покинув льды и горы, Течет широкою волной Через долины к морю. Там исчезала без следа, Назло земле и людям, Кубани полая вода. Так было. Так не будет! Артельный труд, колхозный строй Сравнять и горы может: Под Недреманною горой Тоннель уже проложен. Избыток вод в тоннель идет, Пробитый аммоналом, И вновь, покинув темный свод, Открытым мчит каналом. Догнав, ныряя под мосты, Егорлыка истоки, Обрушивает с высоты Кипящие потоки. И Егорлык, водою полн, На скорость споря с ветром, Несет разлив кубанских волн За сотни километров. Стремит течение свое В соленые лиманы, И эстафету трех краев Перенимает Маныч. И, чтоб покончить навсегда С песками, с горькой солью, Живая движется вода На Сальск от Ставрополья. Водой нальются русла рек И ширь их не измерить. Шлюз открывает человек В простой шинели серой. Там, где железо и бетон Больших сооружений, Гул водосброса слышит он, Как слышал гром сражений. Он смотрит в степь. Он видит тут Лицо иной природы: По новым руслам вдаль текут Обузданные воды.

Рыбопитомник

Где ветры степные Летали седые, — Вскипает волна за волной, И смотрятся зори В Цимлянское море, В широкий простор голубой. Здесь умные руки И сила науки Железо одели в бетон, И, сжатый плотиной, Над степью полынной Разлился сверкающий Дон. Сюда от Азова, К верховьям с низовья, Бесчисленны, быстры, легки, Теченью навстречу Далеко-далече Проносятся рыб косяки. Разумный хозяин Все видит и знает, Как рыба преграду пройдет: На самой вершине Высокой плотины Устроен для рыбы проход. Помогут моторы Бетонную гору Ей, словно шутя, одолеть: Косяк поднимает И вновь опускает Стальная упругая сеть. Там бьется и плещет, Трепещет и блещет, Спеша на цимлянский простор, Сазан золотистый, Судак серебристый И в острых шипах осетер.

Зеленый огонек

Ни самой легкой тучки, Ни капли дождевой — Горячий вихрь летучий Свистит над головой. И, черной бурей воя, Он почву прочь несет, Поля сжигает зноем Он в суховейный год. Сменяют день вчерашний Иные времена. Пришла и в степи наши Великая весна. Шумящие дубравы Она раскинет тут. Приют хлеба и травы В тени дубрав найдут. И это будет скоро: С зари и до зари Веселый гром моторов Об этом говорит. Есть сеялка такая Для желудей лесных, И трубка жестяная Опустит в землю их. Как будто очень просто, А надо крепко знать, Как их в квадраты-гнезда И в строчку рассажать. Заделать так глубоко В весенней борозде, Чтоб не нашел до срока Их серый суслик здесь. И человек на славу Все точно рассчитал. Когда степным дубравам Машину в няньки дал. Смотри, перед тобою — Зеленый огонек: Уже над бороздою Проклюнулся дубок!.

Лесная полоса

Стаял снег. Но вслед зиме, Не дождавшись теплых дней, С Черных поднялся земель Злой весенний суховей. Посмотри: закат багров, День от пыли мутнорыж, Мчатся космы облаков, Ветер рвет железо крыш. Как в бомбежки, дымен шлях. Валит с ног напор тугой, И бурьян в пустых степях Скачет волком и сайгой. Вот уж свист и мрак везде: Ночь — и та не так темна, Ветер шарит в борозде, Добираясь до зерна. Выдувает мелкозем С урожаем пополам. Громоздит он холм на холм, Сыплет прахом по полям. Хочет он: «Пусть будет сух Каждый встречный водоем!» И, захватывая дух, Ледяным метет крылом. Свирепея вдаль летит, Острым щебнем бьет в глаза. Только встала на пути Стройных кленов полоса. Подставляют ветру грудь, И крепни и молоды, Ветер силится согнуть Кленов тесные ряды. Но полей живой оплот Неподатлив и упруг, И под самый небосвод Суховей взмывает вдруг. Он проходит высоко, Мимо пашен, стороной, И отброшен далеко Он лесною полосой. Вдоль нее — горбом земля, Бурьяны застряли в ней, А за ней лежат поля, Изумруда — зеленей. А за ней лежат поля, Широки, ровны, чисты, И напитана земля Влагою до черноты.