Избранное
Шрифт:
— Госпожа директор, так, может, выгнать его из школы? — осторожно предложил Тринки. — Нанимал его прежний директор, но…
— Но Добби свободный и сможет вернуться, — вздохнула Марина Николаевна. — Словом, сделайте с ним что-нибудь. Заприте или заморозьте на время, у вас ведь очень сильная магия! Мне все равно, как вы это проделаете, лишь бы он под ногами не путался.
— Может быть, проще убить его, госпожа директор? — вежливо спросил Тринки, и она поперхнулась.
— Нет, давай уж без радикальных решений. Обезвредить —
— Как будет угодно, госпожа директор, — снова поклонился домовик.
— Можно по-прежнему — мадам Амбридж, — вздохнула Марина Николаевна. — Выполняй.
Тринки испарился, но почти сразу же появилась Летти — глаза у нее возбужденно сверкали.
— Мадам! — прошептала она. — Летти нашла что-то странное! И еще, и еще, несколько вещей!
— Вот как? А то, о чем я тебе говорила…
— Есть похожие вещи, мадам, — ответила та. — Летти отнесла их в ваши покои.
— Молодец! — кивнула Марина Николаевна. — Передай… Хотя ладно, я сама ему скажу после занятий. Посторожи пока, у меня сейчас урок.
— Да, мадам!
Урок, честно признаться, пропал даром: второй курс был настолько перевозбужден, что начисто перезабыл всю теорию, а уж о началах практики и говорить не приходилось. Пришлось терпеливо отвечать на вопросы о том, что случилось ночью, кто напал, сколько их было, как их удалось победить… Ну, тут хоть можно было приплести предмет!
— Мадам Амбридж, — серьезно сказал Аберкромби, нарочно задержавшись после урока, — я хотел сказать…
— Говорите быстрее, иначе мне придется провожать вас на следующее занятие, — напомнила Марина Николаевна. — Забыли? В одиночку никто не перемещается по замку!
— Да… Я хотел сказать, даже хорошо, если рождественских каникул не будет! — выпалил он.
— Это почему же? — нахмурилась она.
— Ну… я все равно хотел попросить, чтоб мне разрешили остаться в школе. Но одному очень скучно… — тяжело вздохнул мальчик.
— Но в прошлом году, если не ошибаюсь, вы охотно поехали домой на каникулы? — припомнила Марина Николаевна.
— То в прошлом… — еще тяжелее вздохнул Аберкромби.
— Так, идемте-ка. Пока доберемся до кабинета трансфигурации, вы как раз обо всем расскажете, — она подала ему руку. — Почему вы не хотите домой на каникулы?
— Понимаете, мадам Амбридж, — начал мальчик, обстоятельно, как всегда, — у меня бабушка была волшебница, а дедушка нет. И папа волшебник, а мама нет, вот…
— И что из этого следует?
— Ну… — Аберкромби свесил голову, аккуратно причесанную на косой пробор, и начал загребать ногами. — Я жил с бабушкой и дедушкой, потому что папа… Папа служил. Он был аврор. Почти.
— Что значит — почти?
— Бабушка так говорила, я не знаю, почему, — пожал плечами мальчик. — Я его совсем чуть-чуть помню, и такой вот алой мантии у него точно не было… Он погиб, когда я еще маленький был. Ну, мне так сказали. А на похороны не взяли, вот. У меня только его
— Ясно…
— А мама с нами не стала жить, — добавил он, — у нее другой муж теперь, и у меня есть два брата, вот. Но они не волшебники, конечно.
— А почему ты не хочешь к бабушке с дедушкой?
— Потому что бабушка умерла, — тихо ответил Аберкромби, — и дома теперь нельзя колдовать. Да и дедушка не любит волшебства, даже если о нем просто говорить. И он всегда ругался, что папа пошел в авроры, а не… целители или еще куда… — Он посопел и добавил: — Я, когда вырасту, тоже хочу быть, как папа! Только трудиться ой как придется, я видел!..
— С вашим упрямством, Аберкромби, думаю, это вам по силам, — вздохнула Марина Николаевна. — И вот что: даже если ситуация разрешится к Рождеству, на что я искренне надеюсь, вы можете остаться в школе на каникулы. Полагаю, ваш дедушка и мама не станут возражать?
— Спасибо, мадам Амбридж! — радостно сказал он и посмотрел на нее снизу вверх. — Не станут! У дедушки я осенью еще спросился, у меня и записка есть, а мама вообще на Рождество всегда уезжает куда-нибудь… далеко, в общем, вот. А я им открытки пошлю, это же можно?
— Конечно, — она машинально поправила ему воротник. — Идите на занятия.
«Почти аврор? Неужто тоже чистильщик? — невольно подумалось ей. — Или просто совпадение? У авроров ведь много вспомогательных подразделений, не все же они боевики! И аналитики есть, и те же целители… Но они обычно не гибнут, вот в чем дело! Ладно, нужно будет уточнить…»
Часть 49
Хлопот в тот день было невпроворот, едва удалось выкроить четверть часа на то, чтобы заглянуть в лазарет и справиться о состоянии Дамблдора.
Мадам Помфри, как раз менявшая повязки Колхауну (тому самому, пострадавшему от инфери веселому веснушчатому пареньку), кивнула на ширму, которой был отгорожен дальний угол, и сказала:
— В порядке он, Долорес, но разговаривать отказывается. И будто бы не здесь где-то, смотрит сквозь тебя, отзывается, если захочет, но не всякий раз.
— Я взгляну?
— Конечно. А ты не дергайся, — это адресовалось Колхауну, — как инфери в зубы соваться, так ты храбрый, а как потерпеть пять минут…
— Я не храбрый! — запротестовал аврор. — Просто под обороткой… ай! Под обороткой сражаться в разы сложнее — тело другое, координация движений не та, рефлексы чужие… ой! А на нормальную тренировку времени не оставалось…
— Ладно, жить будешь, — проворчала мадам Помфри и сунула ему зелье в большой кружке. — Пей до дна!
Марина Николаевна осторожно заглянула за ширму. Дамблдор лежал, укрытый до подбородка простыней, и смотрел в потолок. Сложно сказать, слышал ли он что-то из того, что бормочет ему сидящий рядом Хагрид (чья физиономия была украшена свежими кровоподтеками)…