Избранное
Шрифт:
выхватывать из почты бумагу за бумагой без всякого порядка.
В кабинет вбежала секретарь Полянская.
– Оставьте почту, оставьте... Илья Николаевич, миленький, вы на
себя не похожи... Вам плохо!
– Она подала воды, и директор трясущимися
губами потянулся к стакану...
К концу года число церковно-приходских школ в губернии возросло с
8 до 22, частично за счет свертывания начальных училищ в системе
министерства народного просвещения.
Тот же 1884 год. В один из осенних вечеров, после служебного дня,
Илья Николаевич, как обычно, сел почитать газеты. Напоследок взял в
руки местную земскую. Издавалась "Симбирская земская газета" раз в
неделю, была заполнена ведомственными материалами, и читать тут, в
сущности, было нечего; держал ее Илья Николаевич для справок.
Раскрыл "Симбирскую земскую газету" (это был номер за 21
октября), и в глаза бросилось одинокое объявление: "Продается сходно
двухместная карета. Зад на рессорах". Это рассмешило Илью Николаевича.
"Зад рессорный, - мысленно пошутил он, - а в голове что?"
Однако в газете оказалась и статья, да пространная, в одном
номере не уместилась. Названа: "Церковно-приходские школы". Вопрос
злободневный, надо читать.
"Наконец сбылось давно ожидаемое всеми, кому дорога Россия,
возвращение народной школы к ее первообразу... Церковь создавала и
руководила народную школу. Так было сотни лет, так, даст бог, будет и
на будущее время..."
Илья Николаевич поинтересовался, кто же это пишет: с большим
апломбом, но не слишком грамотно. Авторской подписи не оказалось.
Отпала охота читать дальше. Но в тексте мелькнула фамилия
Победоносцева. Держались упорные слухи, что именно он, Победоносцев, в
прошлом профессор, а ныне первый в России царедворец, задумал
насаждать церковно-приходские школы, чтобы вытеснить начальные,
народные, подозрительные ему своим светским духом. А мнение
Константина Петровича имело в правительстве вес окончательный.
В статье воскуривался Победоносцеву фимиам. А вот приведено и
собственное его высказывание.
"Настоящее время, - поучал Победоносцев, - время критики. Вся
наука ушла в критику... Критика стала до крайности самонадеянною,
считает все постижимым для себя... Ввиду таких-то крайностей
критического направления в современной науке следует старательно
оберегать в себе веру, как средоточное начало истины... Сильна
народная вера! Поэтому, приступая учить народ, следует заботиться не
столько
возгревать в нем эту веру, а средство к тому - в слове божием..."
Далее "Земская газета" от рассуждений общих перешла к местным
симбирским делам: "Несколько лет тому назад в одном инспекторском
отчете было рассказано по поводу инспектирования одной из лучших
сельских школ..."
"Эге, это обо мне! - И Илья Николаевич быстро пробежал глазами
следующие строки, улыбнулся: - Да, да, припоминаю... О микроскопе
речь!"
Этот ценный прибор он приобрел как учебное пособие, сам же и
демонстрировал его в школах, потому что не только для учеников, но и
для самих сельских учителей микроскоп был в диковинку.
Одна из учениц после этого в сочинении написала:
"Когда мы смотрим простыми глазами, в капле воды ничего не видно,
а когда посмотрим на нее в особый инструмент, называемый микроскоп, то
увидим, что в капле воды есть змеи и гады".
Сочинение девочки-крестьянки было написано грамотно, мысли
наивные, но изложены толково и самостоятельно, и Илья Николаевич,
порадовавшись тому, что и женские школы в губернии наконец-то пошли в
нормальный рост, привел сочинение в ближайшем же своем годовом отчете,
как неплохой образец школьной работы.
Автор-аноним раскопал его и ударился в филиппику: "Скажите на
милость, с какой целью было посвящать детей в таинства
микроскопического мира? Вообразите положение мужика и бабы, родителей
этой ученицы, когда она, с полным авторитетом, поведает, что они,
глотая воду, глотают с нею разных гадов и змей! А инспектор доволен, -
язвит аноним и заключает: - Весьма понятно при подобных условиях
нерасположение нашего народа к новой школе".
– Ложь! - Илья Николаевич едва удержался, чтобы не порвать
газету. - Только на плечах мужиков да баб и держится наша новая
народная школа! Семьдесят - восемьдесят копеек крестьянских в каждом
школьном бюджетном рубле! А на пустое дело мужик гроша ломаного не
даст!
– И в новом приливе гнева: - Пачкун, вот пачкун! Пакостник из-за
угла! - Илья Николаевич почувствовал слабость. Лег на диван. Ему не
хватало воздуха. Расстегнул воротник, закрыл глаза.
Отлежавшись, сел, потянулся, зевнул и, складывая газету, опять
увидел объявление о продаже кареты. "У кареты, следственно, зад
рессорный, благоустроенный, а в голове - неважно что. Не так ли и у