Избранное
Шрифт:
посмотреть, к тому же, преподавая немецкий, надеюсь за это время
несколько усовершенствоваться в языке.
– Sehr gut, - похвалил его немец и намеревался еще что-то
сказать, но в это время от удара изнутри с треском распахнулась дверь
сарайчика, и наружу высунулся мальчишка.
– Господин Рау, уже готово! - выкрикнул он. - Можно печатать!
Голос мальчугана сорвался на петушиный. А сам каков! В
противоположность опрятному господину Рау,
краски, на лице отпечатки грязных пальцев. Глянул Владимир Ильич на
замарашку - и расхохотался. Тот насупился и, дразнясь, показал язык.
Типографщик кивнул мальчугану: мол, сейчас приду, и, широко
улыбнувшись русскому, показал, как он сейчас засучит рукава. Надул
щеки и, изображая немалое усилие, принялся враз обеими руками крутить
в воздухе: так вращают ворот у русского колодца, поднимая из глубины
ведро с водой. Владимир Ильич догадался: сейчас типографщик встанет к
печатной машине - и позавидовал ему. Мышцы заиграли - покрутил бы и
сам машинное колесо, печатая газету...
А господин Рау уже протянул руку, сказал по-русски "до свидания".
Затем, дойдя уже до двери, обернулся и пригласил вновь побывать в
Пробстхайде, сказав, что именно здесь, в окрестностях поселка, в 1813
году происходило Лейпцигское сражение: мол, есть тому и памятники:
– Не надо и пешком. Сюда конка ходит. Приезжайте!
x x x
Днем позже, покупая в городе газеты, Владимир Ильич заметил у
продавца газету скромного вида. В заголовке: "Arbeiter Turnzeitung".
Купил и эту. Рабочая спортивная газета - Ленин и не слыхал о такой,
принялся с интересом ее рассматривать. Продавец, видя удивление
покупателя, посчитал уместным сказать с достоинством, что в Германии
рабочий люд не дает себя в обиду. Существует, мол,
социал-демократическая партия, с ней и правительство считается. Книги
издает, газеты, вот и новую учредили газету - для молодых рабочих.
"Как это неожиданно и прекрасно! - сказал себе Владимир Ильич.
–
Особая газета для рабочей молодежи! Разве в нынешней России мыслимо
что-нибудь подобное?.."
Расплатился он с газетчиком и свернул в сквер, каких было немало
в Лейпциге. Сел на скамью, заслоненную растительностью, и вновь
развернул спортивную газету. Прикинул на взгляд ее формат - небольшой,
понравился; поискал адрес, где газета печатается... И удивленный, и
обрадованный, он мысленно увидел табличку на стене
сарайчика-типографии господина Рау: "Руссенштрассе, 48".
x x x
выбор Ленина, предварительно удостоверившись, что Рау, как
социал-демократ, ничем не запятнан. На этот раз беседа была
откровенной - социал-демократ говорил с социал-демократом. Рау просил
называть его "геноссе Герман" и не удивился, что у русского учителя
объявилось столь рискованное дело, как издание нелегальной газеты.
Понимающе усмехнулся: конспирация есть конспирация... Владимир Ильич
принял обращение "товарищ", но сохранил вымышленные имя и фамилию.
Встреча происходила теперь в конторе у Германа Рау за чашкой
кофе. Владимир Ильич назвал денежную сумму, которой он вправе
распорядиться для печатания газеты. Была она весьма скромной - и Рау
замялся: заказ невыгоден, а он владелец типографии и, естественно,
признает только прибыльные заказы. Но с другой стороны... Напряженное
лицо человека выражало колебания.
Владимир Ильич, попивая кофе, деликатно молчал. "Кто же возьмет
верх, - с иронией подумал он, - господин Рау или геноссе Рау?" Но вот
лицо собеседника прояснилось. Он залпом допил кофе и объявил:
– Принимаю, геноссе русский учитель, ваш заказ. - Помедлив,
добавил: - Как социал-демократ. Из пролетарской солидарности.
Для заключения сделки перешли в кабинет. Пока усаживались,
Владимир Ильич полюбопытствовал, как возникло у здешней улицы название
"Русская".
– Мы с вами, - сказал Рау, - на поле Лейпцигской битвы тысяча
восемьсот тринадцатого года, и пусть каждый немец, появляясь здесь и
читая табличку, запомнит, что русские войска его предкам помогли
избавиться от наполеоновского ига. - Он сказал далее, что в немецком
обществе ширится патриотическое движение за увековечение этого
исторического события величественным монументом. Идет сбор
пожертвований. - Я сам, - сказал Рау с достоинством, - опустил в
кружку золотой талер.
Напомним, что это был еще 1900 год.
Между тем Владимир Ильич достал купленную спортивную газету и
разгладил ее ладонями на столе. Формат для "Искры" подходящий, а
бумагу Владимиру Ильичу хотелось поставить поплотнее обычной газетной.
Ведь номер "Искры", который тайными путями попадет в Россию к
рабочему, будет передаваться из рук в руки, читаться многими, и важно,