Избранное

Куранов Юрий Николаевич

— Трудимся? — спросил он.

— Трудимся, — сказал Гришка. — Помогай, Санька самогончику нам отвалит.

— Не пожалеет? — улыбнулся дядя Саша и стал прикуривать от Гришкиной цигарки.

— Сань, не пожалеешь самогона хорошему человеку? — крикнул Гришка.

Санька показалась на крыльце, поздоровалась с дядей Сашей, посмотрела на него, чуть наклонив голову, как бы из-под руки, и проговорила:

— Хорош будет, не пожалею.

Гришка хлопнул дядю Сашу по плечу, сказал одобрительно:

— За

плугом не хваливали, за обедом не хуливали.

— Ешь до поту, работай до изморози, — засмеялась румяная Санька и, опять наклонив голову, зарумянилась пуще, ушла в избу.

Дядя Саша поднял с земли кол, отмерил от Гришки четыре широких шага, расставил ноги, уперся ими покрепче в землю и напряг руки. На руках надулись длинные узловатые тяжи, а дядя Саша ударил колом в лужайку, шумно выдохнув. Вышла Санька с пустым ведром. Пошла к колодцу, на ходу улыбчиво сказала:

— Порабатывай, порабатывай, брагой-то, поди, не обидим.

Олег подошел к дяде Саше и подал ему поясок.

— Возьми, — сказал он, — дядя Саша, передать Калина просила.

Дядя Саша взял поясок, спрятал его в карман и нахмурился.

Олег подобрал свой самолет и пошел.

— Олег, давай заводи его! — крикнула с крыши Наташа. — Него там?

Олег завел пропеллер, поднял самолет над головой и пустил его в небо. Самолет поднялся, выправил корпус и полетел над деревней в сторону мельницы. Он шел ровно, чуть снижаясь и слегка покачивая крыльями. Наташа стояла на крыше и следила за ним, придерживаясь рукой за трубу.

— Ой, в озеро сел! — крикнула она и прямо на животе съехала с крыши.

Наташа спрыгнула на землю, выскочила за ворота и кинулась к озеру. Она подбежала к воде, сбросила платье, широкими шагами вбежала в озеро, легла на него грудью и поплыла. Енька положил хомут возле ворот и тоже пошел на берег.

Самолет лежал среди озера, как белый маленький остров. Волны колыхали его и гнали к тому берегу. Наташа плыла среди синей воды за самолетом, высоко над головой вскидывала руки и оглядывалась. Она подхватила самолет рукой, подняла его над озером и поплыла назад. Она плыла, лежа на боку и шумно работая ногами. Ноги взбивали глубокую сверкающую пену, и за Наташей тянулся искрящийся снежный след. Наташа подплыла к берегу, встала по пояс в воде и сказала:

— А теперь отвернитесь, я оденусь.

Олег и Енька отвернулись и тихонько пошли прочь.

— Куда же вы? — крикнула Наташа. — Вы только не смотрите, а я оденусь.

— Одевайся, одевайся, — сказал Енька.

Наташа одевалась и громко говорила:

— Ужас какой, вот это самолет! Летает, и все. Олег, ты скоро летчиком будешь. Олег, когда ты будешь летчиком, прокатишь меня на самолете?

— А если немцы собьют? — сказал, не оборачиваясь, Енька.

— Тогда немцев уже не

будет. Вот и все, я оделась.

Наташа стояла, широко расставив ноги, по ногам еще стекала вода. Наташа держала перед собой самолет и ликующими глазами смотрела на него.

— Олег, отдай мне самолет, — говорила Наташа.

— Зачем он тебе? — говорил Олег.

— А это будет мне от тебя подарок. Я буду на нем летать и вспоминать тебя, — говорила Наташа.

— Далеко ты на нем улетишь, — говорил Енька.

— Не твое дело. Улечу, — говорила Наташа. — Улечу, и не догонишь, Енька, ты лучше скажи ему, чтобы он отдал мне самолет.

— Вот я его чуть подправлю, — говорил Олег, — элероны другие сделаю и отдам. А себе другой соберу. Ну давай, я отнесу его.

— Не отдам, — сказала Наташа.

— Отдай.

Наташа отбежала в сторону, подняла самолет над головой и начала заводить пропеллер.

— Нельзя, — сказал Олег. — Он не полетит. Он ведь мокрый.

— Какой же он самолет, если не полетит? — нахмурилась Наташа. — Настоящий самолет и мокрый летает.

Наташа отбежала еще, остановилась, расставив ноги, и толкнула самолет в небо.

Планер слегка взмыл, прошел над берегом, задрал нос и хвостовым оперением звонко врезался в землю.

Все подбежали к самолету. Он лежал в траве, и по всем крыльям папиросная мокрая бумага на нем лопнула. Олег поднял планер, подержал его в руке и протянул Наташе.

— На, бери, — сказал он.

— Зачем он мне такой? — сказала Наташа. — А так-то давай, все равно интересно.

Она пошла с планером в деревню, обдирая с крыльев мокрую рваную бумагу.

— Скелетик этакий, — сказала она, посмотрев на него без внимания.

— А я все-таки хомут сегодня зашил, — сказал Енька. — Бедняга бился, бился — не мог. А там, оказывается, все просто. Только посидеть надо.

— Да ты полдня и сидел, — сказал Олег. — Как сапожник настоящий. Покажи, как сделал.

— Пойдем, — сказал Енька, — покажу.

— Вы идите смотрите, а я домой, — сказала Наташа. — Чего мне ваш хомут. Все-таки красивый самолет. Молодчик ты, Олег. Делай другой — пускать будем.

Над улицей промчались ласточки, поглядывая на самолет, который несла домой Наташа.

7

Мария подняла стакан над головой, встала с травы, стакан засверкал под солнцем, будто в него упала молния.

— Пьем, бабы, — сказала она. — И мужики, тоже пьем.

Пока Мария держала стакан над головой, он поматовел, покрылся потом. Мария стакан опустила и, не глядя в него, а глядя в небо, одним духом выпила.

— Ить и пьет баба, смотреть и то аж кости ломит, — сказал Бедняга и тоже выпил.

— Чертов старик, — сказала Калина, — пьет как лошадь, куда только лезет…