Избранное
Шрифт:
ТУШЕНОШИ
Михаилу Шемякину под впечатлением от серии «Чрево»
И кто вы суть, безликие кликуши?
Куда грядёте — в Мекку ли, в Мессины?
Модели ли влачите к Монпарнасу?
Кровавы ваши спины, словно туши,
А туши — как ободранные спины,
И рёбра в рёбра… нзят, и мясо к мясу…
Ударил Ток, скотину оглоуша.
Обмякла плоть на плоскости
И тяжко пала мяснику на плечи.
На ум, на кисть творцу попала туша
И дюжие согбенные детины,
Вершащие дела нечеловечьи.
Кончал палач, — дела его ужасны,
А дальше — те, кто гаже, ниже, плоше,
Таскали жертвы после гильотины:
Безглазны, безголовы и безгласны
И, кажется, бессутны тушеноши,
Как бы катками вмяты в суть картины.
Так кто вы суть, загубленные души?
Куда спешите, полуобразины?
Вас не разъять, — едины обе массы.
Суть Сутина— «Спасите наши туши!».
Вы ляжете, заколотые в спины,
И Урка[7] слижет с лиц у вас гримасу.
Слезу слизнёт, и слизь, и лимфу с кровью
Соленую — людскую и коровью,
И станут пепла чище, пыли суше
Кентавры или человекотуши.
Я — ротозей, но вот не сплю ночами,—
В глаза бы вам взглянуть из-за картины!..
Неймётся мне, шуту и лоботрясу, —
Сдаётся мне — хлестали вас бичами,
Вы крест несли и ободрали спины.
И рёбра в рёбра вам — и нету спасу.
[1977]
* * *
Много во мне маминого,
Папино — сокрыто,
Я из века каменного,
Из палеолита.
Но по многим отзывам —
Я умный и незлой,
То есть в веке бронзовом
Стою одной ногой.
Наше племя ропщет, смея
Вслух ругать порядки.
В первобытном обществе я
Вижу недостатки
Просто вопиющие! —
Довлеют и грозят, —
Далеко идущие,
На тыщу лет назад.
Между поколениями
Ссоры возникают,
Жертвоприношениями
Злоупотребляют.
Ходишь — озираешься,
Ловишь каждый взгляд.
Малость зазеваешься —
Уже тебя едят.
Собралась, умывшись чисто,
Во поле элита.
Думали, как выйти из то-
го палеолита.
Под кустами ириса
Все передрались.
Не договорилися,
А так и разбрелись.
Завели старейшины,
А нам они — примеры,
По две, по три женщины,
По две, по три пещеры.
Жены крепко заперты,
На цепи да замки,—
А на крайнем Западе
Открыты бардаки.
Люди
Ездят на горбатых,
На горбу катающие
Грезят о зарплатах
Счастливы горбатые,
По тропочкам несясь.
Бедные, богатые —
У них, а не у нас.
Продали подряд все сразу
Племенам соседним,
Воинов гноят образо-
ваньем этим средним.
От повальной грамоты —
Сплошная благодать.
Поглядели мамонты
И стали вымирать
Дети все с царапинами
И одеты куце,
Топорами папиными
День и ночь секутся.
Скоро эра кончится —
Набалуетесь всласть!
В будущее хочется?
Да как туда попасть?!
Нам жрецы пророчили, де
Будет все попозже.
За камнями — очереди,
За костями — тоже.
От былой от вольности
Давно простыл и след.
Хвать тебя за волосы
И глядь — тебя и нет.
Притворились добренькими,
Многих прочь услали
И пещеры ковриками
Пышными устлали.
Мы стоим, нас трое, нам —
Бутылку коньяку.
Тишь в благоустроенном
И каменном веку.
Встреться мне — молю я исто, —
В поле Аэлита,
Забери ты меня из то-
го палеолита!
Ведь по многим отзывам —
Я умный и незлой,
То есть в веке бронзовом
Стою одной ногой.
[1977]
ПРО РЕЧКУ БАЧУ И ПОПУТЧИЦУ ВАЛЮ
Под собою ног не чую,
И качается земля.
Третий месяц я бичую,
Так как списан подчистую
С китобоя-корабля.
Ну, а так как я бичую —
Беспартийный, не еврей,—
Я на лестницах ночую,
Где тепло от батарей.
Это жизнь' — живи и грейся.
Хрен вам, пуля и петля'
Пью, бывает, хоть залейся,—
Кореша приходят с рейса
И гуляют от рубля.
Рупь не деньги, рупь — бумажка,
Экономить — тяжкий грех.
Ах, душа моя — тельняшка
В сорок полос семь прорех.
Но послал Господь удачу,—
Заработал свечку он,—
Углядев, что горько плачу,
Он шепнул: — Валяй на Вачу,
Торопись, пока сезон.
Что такое эта Вача —
Разузнал я у бича,
Он на Вачу ехал плача,
Возвращался — хохоча.
Вача — это речка с мелью
В глубине сибирских руд.
Вача — это дом с постелью,
Там стараются артелью,
Много золота берут.
Как вербованный ишачу,
Не ханыжу, не торчу.