Избранные детективы и триллеры. Компиляция. Книги 1-22

Дашкова Полина Викторовна

– Вроде фирма у него своя. Охранники там, телохранители, частные детективы, да фиг их знает.

– Частные детективы? – задумчиво протянул Стас. – И что, можно обратиться, если вдруг проблемы?

– У кого проблемы? У тебя? – Мультик опять усмехнулся, жалко, криво, по-блатному, и Стас подумал: «А может, все-таки опустили?»

– Типун тебе на язык, Юрка! – радостно засмеялся он. – У меня все нормально. Просто один мой приятель попал в очень странное дерьмо.

– А дерьмо бывает странным? – тихо спросил Мультик и впервые засмеялся. Смех звучал весело и заразительно. Стас заметил крепкие белые зубы без единого изъяна.

«Ну ладно. Допустим, муж сестры

оплатил работу хорошего протезиста», – подумал он и произнес:

– Ты зря ржешь, Михеев. Человека замочить пытались, а ты ржешь.

– Кого же он так крепко обидел, твой приятель? – прищурился Мультик.

– В том-то и дело, что никого, – вздохнул Стас и заставил себя взглянуть Михееву в глаза. Это оказалось чудовищно трудно.

– Прямо так совершенно никого никогда? Ну, значит, он святой. – Мультик опять засмеялся, медленно встал, подошел к Стасу и положил ему руку на плечо. – А может, твой приятель просто забыл? Ну знаешь, как это бывает? Особенно если кажется, что нет никаких свидетелей, никаких следов и никто ничего не знает, и много лет прошло, а, Герасимов? – Он подмигнул, опустился рядом на тахту. – Есть вещи, которые нельзя забывать. Даже если очень хочется.

Стас передернул плечами, пытаясь скинуть руку Мультика, но тонкие железные пальцы впились в него еще крепче.

– Слушай, Юрка, мы сейчас не будем это обсуждать, – процедил он, сдерживаясь из последних сил, – я все равно ничего не знаю.

– Не знаешь? А зачем разговор завел?

– Ты сказал о частных детективах, я вспомнил, что один мой приятель спрашивал, нет ли у меня таких знакомых.

– Чего же он к ментам не пошел со своим странным дерьмом, этот твой приятель?

– Ну менты – это само собой, однако, на них надежды мало... – забормотал Стас, чувствуя неожиданную жуткую слабость во всем теле. – Чтобы они всерьез занялись этим делом, его сначала убить должны. Им нужен труп, а нет трупа, так и говорить не о чем. То есть шофера его убили, но у шофера могли быть и свои собственные проблемы.

– Могли быть, – важно согласился Мультик, – он ведь наверняка не просто шофер, а еще и охранник. Вертухай. Поганая порода.

– Почему вертухай? – растерянно мигнул Стас. – Телохранитель.

– Вот оно как бывает, – Мультик нравоучительно поднял вверх палец, – чужое тело охранял, а свое не сберег. Что же, менты разве этой мокрушкой не занимаются?

– Конечно... А вообще не знаю. Слушай, Юрка, вот ты сидел, да? Были такие охранники в вашей зоне, которым потом, после освобождения, кто-нибудь мстил?

– Чего? – презрительно сморщился Мультик. – Чего ты бормочешь, Герасимов? Этот твой телок, он в зоне, что ли, служил?

– Почему мой? Я вообще ни при чем, я просто спрашиваю, могло такое быть, что охранник так кого-нибудь допек, что потом, через много лет, его замочили за это?

– Ага, я понял, – Михеев важно кивнул, – ты просто так интересуешься, для общего развития. Консультация специалиста тебе нужна? Да? Могли замочить. А могли и помиловать. Всякое в жизни бывает. Только этот твой, который ничего не помнит, пусть особо не рассчитывает на случайные совпадения. Кажется мне, что его телка замочили не потому, что был когда-то вертухаем, а потому, что хотели показать этому твоему, беспамятному, как все просто и быстро делается.

– Юра, послушай, давай мы с тобой серьезно поговорим, ты, наверное, думаешь до сих пор, что у меня с ней что-то было и я как бы... – он поднял глаза, встретил такой ледяной, такой насмешливый взгляд Мультика, что замолчал, ослаб и весь взмок.

Михеев тоже молчал, и пауза все расползалась, накапливалась в атмосфере,

как угарный газ. Наконец зазвучал спокойный бас Мультика:

– Когда я попал в крытку, мне очень хотелось умереть. Я бы наверняка себя как-нибудь кончил, однако это было не просто. Это было недоступной роскошью, как поездка за границу при Сталине или как любовь с голливудской звездой. Понимаешь, Герасимов, когда ты ни на секунду не можешь остаться один, трудно себя убить. Некоторые пытались, но у нас был очень умный и хитрый кум. Попытки самоубийства, как правило, предупреждались, а если все-таки кому-то удавалось повеситься или полоснуть по венам заточкой, то спасали. И потом приходилось очень, очень жалеть. Там умеют заставить каяться, поверь мне, Герасимов, умеют. А смерть остается сладкой заветной мечтой. Вот у тебя, Стас, есть мечта? – Мультик обнял его за плечи и придвинулся к нему совсем близко. – Молчишь? Ну попробуй подумай, чего тебе сейчас хочется больше всего на свете?

«Чтобы тебя, Мультик, не было нигде и никогда!» – отрешенно подумал Стас и почувствовал на щеке теплое спокойное дыхание Юры Михеева. От него не пахло ни перегаром, ни болезнью, ни грязью. От него вообще ничем не пахло, словно он был призраком. У Стаса сильно кружилась голова, его тошнило. Он беспомощно хлопал глазами и опомнился только тогда, когда Херувим убрал руку с его плеча и отодвинулся.

– Потеешь ты сильно, Герасимов, – произнес он, брезгливо вытирая ладонь о свои трикотажные штаны, – вон, свитер у тебя насквозь мокрый. Знаешь, я думаю, очень скоро твоему приятелю смерть покажется недоступной роскошью. Он захочет ее, как самую прекрасную женщину на свете, он будет думать только о ней. Привстань-ка.

Стас послушно поднялся. Мультик скинул тапки, улегся на тахту, свернулся калачиком, положил руки под щеку.

– Слышь, Стас, там в прихожей ватничек висит, ты накрой меня, знобит что-то.

Стас на свинцовых ногах поплелся выполнять просьбу, снял с вешалки ватник, накрыл Мультика. Наклонившись, он услышал сонное бормотание:

– Иди домой, Герасимов. Устал я от тебя. Видишь, какой я весь насквозь больной, к едрене фене... А у приятеля твоего есть способ вылезти из странного дерьма. Есть один хороший способ, очень надежный. Веревочка да мыла кусок...

Глава четырнадцатая

– Мама, проснись, ну мамочка!

Юля открыла глаза и увидела над собой лицо Шуры.

– Который час? – спросила она, потягиваясь.

– Половина одиннадцатого.

– Ты почему не в школе?

– Ты что, мам? Сегодня суббота! Давай вставай, хотя бы раз в жизни позавтракаем вместе. Ты в котором часу приехала вчера?

– Кажется, в пять, – Юля села на кровати и погладила дочь по волосам, – Шурище, маленькая моя, солнышко, я так соскучилась по тебе.

– Я по тебе тоже, мамочка, – хмуро кивнула Шура, – иди в душ.

– Все, иду. А где Вика?

– В клинике. Тебя ждет, – ответила Шура и вышла.

Конечно, никакой сотрудницы Райского в свой дом Юля не пустила. С Шурой она попросила пожить верную надежную медсестру Вику. Это был самый лучший вариант. Вика была девушкой свободной, одинокой, и ей ничего не стоило переехать на недельку к Юлии Николаевне. К тому же с Шурой они отлично ладили, разница в возрасте у них была всего десять лет. Веселая, энергичная Вика замечательно влияла на мрачноватую, сложную Шуру. Вместе с ней Шура бегала по утрам, ела на завтрак овсянку с фруктами и орехами, пила свежевыжатый апельсиновый сок и био-кефир, без всякого нытья и возражений приводила в порядок не только свой письменный стол, но и всю квартиру.