Избранные детективы серии "Высшая лига детектива". Компиляция. Книги 1-14

Уайт Лорет Энн

Грэйнджер солгал мне. Я прямо спросила его, занимался ли он лечением Клэя, и он солгал мне в лицо. Что это значит? Что это может означать для моего расследования и для наших отношений? Мне внезапно кажется, что вся наша совместная жизнь была выстроена на лжи. Но почему Грэйнджер не сказал мне? Что он скрывает? У меня в голове снова звучат слова Клэйтона.

Он был отцом Джонни Форбса.

Я проезжаю очередной поворот. Мне не хочется следовать за движением собственных мыслей. Но Грэйнджер — связующее звено. Он, и никто другой. Я знаю, как проводятся его сеансы гипнотерапии. Он не раз погружал меня в транс для лечения посттравматического

стрессового расстройства. Перед тем как ввести меня в гипнотическое состояние, он давал мне указания и говорил, что когда я очнусь, то не буду помнить происходившего во время сеанса. Он заранее объяснил, что гипнотерапия является мощным инструментом для включения аутогенного процесса физического исцеления. Его целью было разрушение петель обратной связи в негативном мышлении, которые питают болезненные привычки и другие виды деструктивного поведения.

Он говорил, что если после выведения из транса я буду сталкиваться с триггерами негативного поведения, то автоматически буду по-новому реагировать на эти активирующие сигналы.

Я слышу его голос, давным-давно поучавший меня.

Когда вы войдете в гипнотическое состояние, я смогу непосредственно обращаться к вашему подсознанию. Кора головного мозга утрачивает свою посредническую функцию — иногда настолько, что пациент не может вспомнить ничего, происходившего во время гипнотического сеанса. Но я смогу внедрять нужные мысли прямо в ваше подсознание. Когда вы придете в себя и столкнетесь с характерной стрессовой ситуацией, этот новый образ мышления автоматически придет вам на помощь. Оттуда, где я внедрил его.

Очередной крутой поворот. Я прохожу его так быстро, насколько позволяет мастерство и благоразумие.

Автоматически придет вам на помощь…

Я мысленно возвращаюсь в тот день, когда мы с Люком сидели напротив Клэя в комнате для допросов, а остальные наблюдали за нами из-за одностороннего зеркала. Я вспоминаю странное отсутствующее выражение, которое появилось на лице Клэя прямо перед признанием в убийстве, которое он произнес необычно монотонным голосом. И снова думаю о подкасте.

Тринити: Как вы смогли узнать все эти подробности, которые называете ложными, если не совершали убийства?

Клэйтон: Это… просто пришло ко мне. Прямо в голову. И я хотел это сказать. От начала до конца.

Этого не может быть. Грэйнджер не мог так поступить. С какой стати?

Он был отцом Джонни Форбса.

Но как? Грэйнджер не имел никакого отношения к расследованию 1997 года… Внезапно меня осеняет. Я вспоминаю слова Дирка Рига, когда он поставил тарелку с батончиками «Нанаймо» на стол в конференц-зале полицейского участка Твин-Фоллс.

Мерль снова пытается бросить курить… На этот раз она пробует гипноз.

Я нахожу смотровую площадку и заезжаю туда. Мое дыхание такое неглубокое и учащенное, что кружится голова. Я боюсь, что дело может закончиться обмороком, поэтому останавливаю машину.

Успокойся, Рэйчел. Глубокий вдох, медленный выдох. И повторить.

Я открываю окошко. Холодный воздух проясняет голову.

Я быстро раскрываю список контактов на телефоне и ищу номер Дирка Рига. Его жена Мерль давно умерла, а Дирк вышел в отставку несколько лет назад. Он живет в пансионате для пожилых людей, и я заглядываю к нему на кофе один или два раза в год, когда приезжаю в город.

Я нахожу его

номер и звоню. Взволнованно барабаню пальцами по рулевому колесу в ожидании ответа. Наконец он берет трубку.

— Рэйчел?

— Привет, Дирк, послушай меня. Понимаю, что это неожиданно, но мне нужно знать. Давным-давно, когда Мерль пыталась бросить курить и ты сказал, что она пробовала гипноз, к какому психотерапевту она обращалась?

— Это… это имеет отношение к подкасту?

— Да. Ты упоминал о том, что Мерль проходит гипнотерапию.

— Рэйчел, в 1997 году в городе был только один гипнотерапевт, и тебе известно об этом.

Я закрываю глаза. Горький комок подкатывает к горлу.

— Грэйнджер, — тихо говорю я.

— Разумеется. Знаешь, на какое-то время это помогло. Она прекратила курить примерно на два года. Потом снова закурила. Наверное, потому, что я все время курил дома, и это было слишком большим искушением для нее. Мне следовало бросить это дело, потому что… ты знаешь, что рак легких в конце концов доконал ее.

— Пожалуйста, Дирк, мне нужна твоя честность. Больше никаких секретов, понимаешь? Ты когда-нибудь делился с Мерль подробностями об аутопсии Лиины Раи? Ты говорил с женой о ходе расследования и о том, как убили Лиину?

Молчание.

— Дирк?

— Вот дрянь, — шепчет он. — Я… Это имеет какое-то отношение к…

— Просто скажи мне, Дирк.

— Я всегда рассказывал Мерль разные вещи. Всегда. Она была моей опорой, Рэйч. Она слушалась моего совета и ни с кем не делилась тем, что узнавала от меня. А меня, как и всех остальных, глубоко затронуло дело Лиины, особенно после того, как я просмотрел результаты вскрытия и узнал, что пережила эта девочка и как ее утопили. Камешки в ее легких… это доконало меня. И фотографии с отпечатками ботинка на ее шее. Мне нужно было поговорить с Мерль. Наверное, мне не следовало этого делать, потому что она тоже очень болезненно отнеслась к услышанному. У нее начались проблемы со сном. Она говорила, что эти образы приходят к ней, а ее воображение развивает их в темноте. Она не могла выкинуть это из головы. Это заставило ее снова потянуться за сигаретами. Я… думаю, она просила своего терапевта разобраться с этим. С психической травмой. С ночными кошмарами. С вещами, которые снова подтолкнули ее к курению.

К моим глазам подступают слезы. Я глубоко дышу.

— Рэйч?

— Я здесь, — отвечаю я, стараясь выровнять голос. — Спасибо, Дирк.

— Это имеет какое-то отношение к… Я хочу сказать, это могло повлиять на расследование?

— Возможно. Но теперь ничего нельзя изменить.

— Проклятье, — шепчет он. — Что случилось… что происходит?

— Пока не уверена. Но обещаю, что дам тебе знать, хорошо? Спасибо, Дирк. Спасибо за откровенность.

Я отключаюсь и снова звоню Грэйнджеру. По-прежнему нет ответа. Похоже, что все люди из моего ближнего круга избегают меня. Я стала отверженной. Я смотрю на время: чуть позже восьми вечера.

Я решаю проехать мимо «Вороньего насеста» и проверить, не припаркован ли там мотоцикл Грэйнджера.

Когда я въезжаю в город по узкой улочке за пабом, то вижу мотоцикл Грэйнджера. Рядом стоят еще два «Харлея» с характерной атрибутикой «Всадников Дьявола» — эмблемами в виде растянутой паутины.

Я знаю, как действуют эти тюремные банды, Рэйчел. У моего отца на шее была татуировка, выдававшая его принадлежность к одной из таких банд. В виде паутины. Я провела исследование: это метка «Всадников Дьявола»… Если член банды или сам босс хочет убить кого-то на воле или в тюрьме, он добивается этого. Колючая проволока еще никого не защитила.