Избранные дни

Каннингем Майкл

— Да, вести ховерпод я могу. Главное — не причинять вред и не угрожать причинением вреда позвоночному живому организму.

— Я угрожаю. Ты ведешь.

— Отлично. Давай рискнем.

Они подошли поближе к зданию и остановились у края окружавшей его заасфальтированной площадки, густо покрытой трещинами, из которых пробивалась трава. Комплекс был из недорогих. Ведущие в нижний вестибюль стеклянные двери давно уже никто не протирал. Тут и там со стен поотваливались титановые панели, а на их месте темнели

коричневые прямоугольники.

Система безопасности оставляла, видимо, желать лучшего. Судя по всему, она была допотопной — по идее, ей полагалось устанавливать личность всякого входящего, на деле же она проверяла каждого третьего и автоматически останавливала каждого пятьдесят первого. Эту особенность ее работы держали в секрете. Замена старой системы более совершенной была бы равнозначна признанию собственной вины, поэтому во многих древних дешевых комплексах по-прежнему обходились ею.

— Грузовой подъезд с задней стороны, — сказал Саймон.

— Идем туда.

— Да, пошли.

Позади комплекса обнаружился дугообразный съезд к подвальным стальным воротам, которые поднимались, когда водитель грузовика предъявлял пропуск. У ворот было пусто. Поблизости сверкали на солнце белые с голубым мусорные баки. Система дезактивации токсичных отходов, похоже, была отключена из экономии. Для вывоза наиболее вредного мусора обитатели комплекса наверняка подряжали надиан. А надиане сваливали его в полях, по которым только что шагали Саймон с Катариной.

— Мы ждем. Мы прячемся, — сказала она.

— Где тут спрятаться?

— Баки.

— К ним вообще-то лучше близко не подходить.

— Мы недолго.

— Ну, если недолго, то разве что стошнит.

— Другого места нет.

Саймон с Катариной присели на корточки за баками с токсичными отходами. Саймон из любопытства коснулся одного из них пальцем. Горячо. Баки призрачно, едва заметно светились, воздух над ними подрагивал. Интересно, подумал Саймон, не мучают ли жильцов нижних этажей головные боли непонятного происхождения? Не разрушаются ли у их детей зубы?

Прошло немного времени, и они услышали гудение приближающегося ховерпода. Катарина вскочила на ноги.

— Оставайся, — велела она.

Она метнулась из-за баков и растянулась посреди съезда в подвал.

Мгновением позже показался ховерпод. Водитель затормозил в нескольких шагах от лежащей Катарины.

Она приподняла голову и посмотрела на водителя.

— Пожалуйста… Пожалуйста, помоги, — донеслось до Саймона.

— В чем дело? — прокричал из кабины водитель.

Высокий, ломающийся голос принадлежал явно подростку.

Она слабо взмахнула в воздухе когтистой рукой и простонала:

— Пожалуйста.

Водитель, видимо, размышлял. Как лучше: объехав ее, попасть в здание, а там уж дать знать кому следует? Или помочь прямо сейчас? Относительно

того, надо или не надо помогать надианам, не существовало единого мнения. Кто-то делать это наотрез отказывался. Другие же, наоборот, были чрезмерно предупредительны, словно бы искупая поведение первых.

Увидев, как из ховерпода вылезает молодой парень, Саймон произнес про себя: «Ты хороший парень, но извини, тебя ждет неприятный сюрпириз».

Водитель склонился над Катариной. Она не двигалась, что-то шептала. Потом он вдруг оказался подмятым под нее. Ее когти сомкнулись у него на горле. Коленями она уперлась ему в живот, так как была по меньшей мере на фут ниже ростом. Двигалась она с быстротой молнии. Как ящерица. На секунду Саймон увидел перед собой не Катарину, а хищника, схватившего добычу.

Он выскочил из укрытия.

Водитель, совсем мальчишка, побледнел и дрожал всем телом. У него были светло-рыжие волосы, на лице — россыпь веснушек.

— Пожалуйста, не бейте, — выговорил он.

Саймон замер. В его микросхемах шла напряженная работа. Ведь мальчишка хочет, чтобы ему сделали больно? Сам не знает, а хочет. Так это или не так? Или, может, Саймон неправильно понял?

Он сказал:

— Мы не сделаем тебе ничего, чего ты сам не захочешь.

— Залезай обратно, — приказала мальчишке Катарина. — На пассажирское.

Дрожа мелкой дрожью, он забрался в ховерпод. Катарина, как уличный попрошайка, не отставала от него ни на полшага. Саймон сел за руль, развернул ховерпод и выехал на дорогу. На соседнем сиденье Катарина прижимала мальчишку, не давая тому шевельнуться.

Мальчишка, понял Саймон, вез в жилой комплекс соевое молоко. Оранжевые упаковки с молоком были аккуратно сложены в задней части ховерпода.

— Пожалуйста, забирайте ховерпод. Я не против, — сказал мальчишка.

Саймон ответил не сразу. Он должен был сделать так, как будет лучше мальчику. Причинив ему вред, Саймон отключится. Но он не мог понять, чего тот хочет: чтобы его отпустили или, наоборот, еще больше напугали.

Катарина тоже молчала, сжимая когтями тощую шею ребенка.

Когда Саймон попытался заговорить, у него ничего не вышло. Он попробовал снова. Получилось негромкое:

— Мы тебя высадим немного погодя. Вернешься пешком. В целости и сохранности.

Голос Саймона сделался механическим и невнятным. У него возникло ощущение, что он сидит за рулем пьяным, и ему пришлось сосредоточиться на дороге.

Мальчишка хныкал в руках у Катарины. Саймон более или менее справлялся с управлением, ховерпод немного вилял, но с дороги не съезжал.

Когда впереди показался съезд, Катарина сказала:

— Поверни.

— О боже! Нет, не надо, — запричитал мальчишка. Похоже, он решил, что его сейчас убьют. — Пожалуйста, прошу вас!