Избранные эссе
Шрифт:
А Правда Господня говорит нам, что Ее не может вместить небо, — и вмещают Вифлеемские ясли, что Она созидает и держит мир, — и падает под тяжестью креста на Голгофском пути, что Она больше вселенной, — и вместе с тем не гнушается чаши воды, поданной ей сострадательной рукой. Правда Господня упраздняет различие между необъятным и ничтожным.
Попробуем строить нашу маленькую, нашу ничтожную жизнь так же, как великий Зодчий строил планетные системы, проводил черту по лицу Вселенной.
Прежде всего надо строго отмежеваться от предрассудка, свойственного самым разнообразным людям. В среде ортодоксальнейших богословов вы можете услышать, что строить жизнь — ни к чему. Нам дано единое задание, — спасать нашу душу, — а социальная правда, художественное творчество, научная работа и т. д. — это все нас не касается, это только «поделка», послушание, не
Тут надо выдать маленькую тайну: Розанов был очень замечательным и талантливым человеком, но решительно ничего не понимал в христианстве, как впрочем мало понимали в нем и многочисленные христианские начетчики, сухостью своей высушившие мир.
Христианство, — это пасхальная радость, христианство, — эго сотрудничество с Богом, христианство, — это вновь принятое человечеством обязательство возделывать Господен рай, однажды отвергнутое грехопадением. И в дебрях этого рая, заросшего многовековым бурьяном греха и колючками нашей сухой и безлюбой жизни, христианство велит нам корчевать, пахать, сеять, полоть, собирать урожай.
Подлинное, богочеловеческое, целостное, соборное, православное христианство зовет нас Пасхальной песней: «Любовью друг друга обымем», и ежедневно учит нас за литургией: «Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы». «Возлюбим», — это значит не только единомыслие, но и единодействие, — это значит общая жизнь.
Принято думать, что христианство, обращенное к миру, это какой то второй сорт христианства. Подлинное же благоговейно обращено к Богу, ищет богообщения, — и ни чем подменить или заменить сладости богообщения нельзя и не надо.
Может быть, отчасти и верно, что все виды общественного христианства, возникавшего на почве католичества и протестантизма, действительно страдали какой-то непреодолимой второсортностью. Но происходило это от того, что они обращались к миру по–мирскому, принимая мирской метод отношения ко всем явлениям жизни, — даже к человеку. В них отношение к Богу определялось заповедью о любви к Нему, а отношение к человеку, — имманентными человечеству законами и правилами. Необходимо отношение к человеку и к миру строить не на законах человеческих и мирских, а на откровенной заповеди Божией, т. е. видеть в человеке образ Божий и в мире, — создание Божие. Необходимо понять, что христианство требует от нас не только мистики богообщения, но и мистики человекообщения, что по существу приводит нас также к раскрытию богообщения. Только при такой установке исчезает второсортность христианства, обращенного к миру.
Таким образом, начиная с самого категорического отрицания всяких теоретизирований, — особенно христианских, — о жизни, мы утверждаем необходимость, в ответ на все кризисы современности, просто строить жизнь. Теория есть тут только некая рабочая гипотеза, позволяющая правильно и быстро разбираться среди жизненного многообразия, и она необходима лишь постольку, поскольку мы стремимся это многообразие преобразить и христианизировать.
Как будто бы законно и само собою разумеется, что журнальная статья ставит своей целью только убедить в известных теоретических положениях, только внушить свои мысли и обосновать их. Мне хочется нарушить такую общепринятую традицию и поставить целью этой статьи не раскрытие известного ряда мыслей, а призыв к общему деланию. В такой постановке есть известная трудность, связанная с предрассудком, общим всем нам. Нам стыдно и неудобно говорить о малых делах. Мы так привыкли теоретизировать
К каждому читателю этих строк я обращаюсь с вопросом: Вы знаете, как трудно, нелепо, одиноко и бесцельно идет наша общая с вами эмигрантская жизнь? Вы испытали, наверное, на своей собственной судьбе, что значит слово кризис. Всяческий кризис, — не только тот, который сократил или уничтожил ваш заработок, выселил вашего приятеля в другую страну искать счастья. Нет, но и другой кризис, который опустошил вашу душу, опустошил душу человечества, обессмыслил жизнь, вынул из нее какой-то основной стержень. Знаете ли вы, что такое кризис жизни, кризис веры в Бога и в человека, кризис воли к осуществлению образа Божьего в себе и к раскрытию его в своем брате? Если вы знаете это, то мы с вами имеем целый огромный запас общих знаний, из которых надо сделать и общие выводы. Вот они: давайте строить новую жизнь.
Давайте преодолеем кризис внутри себя, давайте преодолеем наше эмигрантское захолустное убожество, — и со всей серьезностью, не только в области теоретических построений, но и в области ежедневного нашего быта попробуем осуществить подлинную христианскую соборность, общую жизнь, — «любовью друг друга обымем». Может быть, мне было бы гораздо труднее писать такой призыв, если бы я не чувствовала около себя значительную группу лиц, уже «говорившихся и вошедших в общее дело, которое мы называем «Православное дело». Мы не только теоретизируем, но по мере наших слабых и очень недостаточных сил стремимся осуществлять наши теории на практике. Мы имеем общежитие, мужское и женское, мы имеем дешевую столовую, мы стараемся обслуживать русских больных, как во французских госпиталях, так и на дому, мы думаем устроить в ближайшее время дом для выздоравливающих, мы организуем церковные службы, где их нет, воскресно–четверговые школы, доклады, собрания, конференции. Мы раздаем книги. Мы мечтаем среди огромного и чужого Парижа создать православный городок.
Как все это ничтожно по сравнению с возможностью точно высчитать сроки падения большевиков или пути мирового кризиса, — и как это много по сравнению с одинокими, заблудившимися тропами, на которых бродят опустошенные человеческие души!
Мы не хотим быть благотворителями, — мы строим нашу общую жизнь. Не наша вина, что это не жизнь огромного государства или всего человечества. Мы приставлены к малому и хотим в малом быть верными. И мы зовем, — помогите нам, — и не только потому, что нам действительно и реально нужна помощь каждого живого человека, но и потому, что и для нас нужно нам помочь и этим приобщиться к нашему радостному и братскому делу.
Утопично и наивно звучат мои слова? Может быть. Но вы можете говорить о их наивности и утопичности только в том случае, если у вас есть собственный точный способ победить свое маловерие, равнодушие, отсутствие цельности, заполнить пустоту жизни, — и не только заполнить, но и подлинно создать настоящие, реальные ценности. Если же, вглядевшись в себя, вы почувствуете, что душа ваша нища, то придите к нам, чтобы дать нам возможность заполнить ее любовью к таким же душам, из которых каждая подлинный и прекрасный образ Божий.
Монахиня Мария.
Журнал"Новый Град"№10 (1935)
Рождение и творение
Источник - http://agios.org.ua
Есть известная мера субъективного восприятия мира, являющаяся не только законной, но и в большей степени неизбежной. Вообще говоря, объективность можно утверждать только относительно, только противополагая ее предвзятости, можно говорить скорее только о стремлении к ней, так как абсолютно объективное восприятие всего предполагает абсолютную полноту воспринимающего. Только в субъективности абсолютной полноты эта ее субъективность совпадает с объективностью вещей. В этом смысле можно сказать, что только в Божественном восприятии, как в восприятии полноты, все субъективное равнозначно объективному.