Избранные главы элементарной математики. Учебное пособие
Шрифт:
— Мы принимаем их! — воскликнул народ Дарроуленда.
— Тогда перед вашим народом произнесите обеты и скрепите их.
Хакон притянул свою пару ближе, прижав их связанные руки к груди — туда, где сердце отбивало нежный ритм. Свободной рукой он обвил её талию, жажда ощутить её. Тысячи глаз наблюдали за ними, но лишь её близость удерживала его в настоящем.
— Сначала ты стал моим другом, — проговорила Эйслинн, слёзы сверкали на ее ресницах. — Ты всегда видел меня настоящую. Твоё терпение, твоя доброта, всё, что ты собой представляешь — это дар. Дар, который я буду беречь все оставшиеся дни. Немногим выпадает счастье
Толпа взорвалась восторженными криками, но Хакон едва слышал их. Его уши звенели не от шума толпы, а от её обета.
— Я пришёл в Дарроуленд в поисках новой жизни. Дома и семьи. Думал, знаю, чего хочу — пока не увидел тебя. Вопреки здравому смыслу, я надеялся на невозможное. Не смог отказаться от тебя тогда — не смогу и теперь. Ты превзошла все мои мечты — ты стала всем. И я посвящу жизнь, чтобы отплатить тебе тем же.
Склонив лоб к её лбу, он прошептал в губы:
— Я твой, виния.
Он поймал её губы в поцелуе, скрепляя обещания. Вокруг толпа ликовала, выкрикивая их имена и поздравления. Двор дрожал от топота и аплодисментов, и Хакон чувствовал — эта буря эмоций рождена искренней любовью к Эйслинн.
Он понимал их — ему повезло с ней так же, как и Дарроуленду.
?
Эпилог I
?
Шесть месяцев спустя
Эйслинн в шутку заткнула уши ладонями и рассмеялась, пока Сигиль заводила свою шумную семью на очередную громкую песню. Дом гудел от восторга после удачной сделки Эйслинн с вождём Кеннумом, и Сигиль была в настроении праздновать.
Хотя Сигиль редко нуждалась в поводе для праздника.
С момента их первой встречи перед свадьбой Эйслинн мгновенно прониклась симпатией к этой громогласной оркцессе. Они были противоположностями во всём, но блестяще находили общий язык.
Сигиль постоянно распевала песни — старинные баллады, морские шанти и собственно сочинённые рифмы. Её восьмилетние двойняшки, прелестные девочки, были в бесконечном восторге. Супруги Сигиль, Хальстерн и Вигго, делали вид, что ворчат и закатывают глаза, но Хальстерн часто подпевал вполголоса, а Вигго отбивал такт ногой.
Эйслинн переглянулась с Хаконом, и они рассмеялись, наблюдая, как Сигиль размахивает руками и поёт во всю глотку.
— Весь Калдебрак наверняка слышит, — усмехнулся Хакон. — Может, в этом и был замысел.
Такой разгул стал достойным завершением успешных переговоров с вождём Кеннумом и их последней ночи в горном городе.
Визит в Калдебрак готовился месяцами. Сигиль не забыла обещания Хакона привезти свою новую пару и после свадьбы отказалась покидать Дундуран, пока они оба не пообещали навестить её в течение года.
Эйслинн сначала сомневалась, но любопытство перевесило — ей хотелось увидеть орочий город и мир за пределами своих земель. С одобрения отца между Дундураном
На получение разрешения ушло время. Король Мариус ответил резким отказом, но королева Игрейн дала своё согласие, позволив Эйслинн вести переговоры с Калдебраком от имени Дарроуленда.
Одна лишь мысль о королевском письме заставляла Эйслинн светиться от гордости — Игрейн доверяла ей! Их переписка постепенно переросла в дружбу, и Эйслинн с нетерпением ждала момента, когда сможет поведать королеве о своих достижениях.
В ожидании королевского разрешения предстояло решить множество дел. Главным из них стал суд над Падрейком Баярдом. Дело передали в королевский суд, поскольку Дарроу не могли быть беспристрастными судьями. Королевские магистраты изучили доказательства и провели процесс.
Баярд неузнаваемо изменился после месяцев в темнице — ни следа от былой надменности. Он умолял о пощаде, но после показаний Эйслинн и свидетельств рыцарей из его бывшего окружения магистраты вынесли вердикт: государственная измена. Через четыре дня Баярду отрубили голову. Эйслинн и отец присутствовали на казни, хотя она отвела взгляд ещё до удара меча.
Наследников Баярд не оставил, хотя уже нашлись претенденты на богатые земли. Энделин временно перешёл под управление Дарроу до назначения нового барона.
Когда это дело было завершено, Эйслинн и Хакон наконец отправились в путь в разгар лета в сопровождении двадцати рыцарей под командованием самого капитана Аодана. Путешествие оказалось медленным, и Эйслинн быстро поняла, что не создана для дорог. Никогда ещё она не чувствовала себя такой разбитой и уставшей — хуже всего было пытаться читать в специально оборудованной карете, от чего её начинало тошнить.
Хакон изо всех сил старался отвлечь её — придумывал игры и темы для бесед. Особенно ей нравилось идти пешком или ехать верхом рядом с ним, любуясь драматическими пейзажами южного Эйреана.
Как и договорились, они оставили рыцарей, кроме Аодана и одного охранника, когда достигли окраин земель Зеленого Кулака. Хотя вождь Кеннум любезно предложил гостеприимство, Сигиль и слышать не хотела, чтобы они остановились где-то ещё.
Их буквально втиснули в её дом — тёплый и уютный. Эйслинн была в восторге. Несмотря на скромные условия, она спала, прижавшись к своей паре, ела сытную орочью еду и наслаждалась уютом дома Сигиль. Каменное жилище было переполнено любовью, что чувствовалось в каждой керамической тарелке и безделушке на каминной полке.
Две недели в Калдебраке стали одними из лучших в жизни Эйслинн. Она бродила по улицам с Хаконом, который с гордостью представлял свою человеческую пару. Первые дни их буквально осаждали толпы любопытных — невозможно было пройти и десяти шагов, чтобы их не остановили. Благодаря такому количеству собеседников Эйслинн быстро осваивала язык.
Когда новизна её появления наконец улеглась, они смогли спокойно исследовать широкие мощёные улицы Калдебрака. Хакон показал ей все свои любимые места: величественную рыночную площадь с изысканным чёрным мраморным фонтаном, «Первоначальную жилу» — древнюю шахту в горе, считающуюся самой первой в Кальдебраке, горячие источники в глубине горы и лавовые потоки ещё ниже и вершину, откуда в ясный день открывался беспрепятственный вид на хребты Григенских гор, усыпанные цветущими «винья-розами».