Избранные главы элементарной математики. Учебное пособие
Шрифт:
— Все это, конечно, будет после свадьбы, — поспешила добавить Эйслинн, увидев обеспокоенное выражение лица Эйфи.
— Тебе придется рассказать все своему мужчине, — сказала Софи Сорче. — Сомневаюсь, что он хорошо это воспримет.
— Нет, он захочет напасть на Джеррода завтра с первыми лучами солнца, — хитрая улыбка появилась на ее лице. — Хотя, у меня есть свои способы убедить его. Я скажу ему сегодня вечером.
Ее мать и тетя захихикали и закатили глаза.
Эйслинн улыбнулась шутке, но не смогла сдержать охватившую ее ревность. Она видела, как Сорча вела себя с Ореком — и, что более
Эйслинн никогда не видела мужчину, более преданного своей женщине, и она чувствовала себя почти вуайеристкой7, наблюдая за тем, насколько они тесно связаны. Они словно читали мысли друг друга. Между ними проскальзывали взгляды, легкие прикосновения и нежное подшучивание — у них был свой язык.
Она немного завидовала тому, что внимание ее подруги было отвлечено, но еще больше — тому, какой может быть настоящая история любви.
Эйслинн знала, что им было нелегко, и союз между людьми и другими народами всегда будет сопряжен с трудностями. И все же, когда Эйслинн увидела их вместе, она поняла, насколько незначительны для них были эти испытания. Жертва, битва стоили того.
Ее подруга не заслуживала меньшего.
Прошло много времени с тех пор, как Эйслинн видела такую любовь между людьми или пару, которая так хорошо подходила друг другу и поддерживала друг друга. Конечно, в замке всегда происходили флирты и интрижки. Время от времени служанки выходили замуж за других слуг, за рыцарей или за кого-нибудь из горожан. Многие из ее подруг-дворянок выходили замуж по любви, и она видела, какими счастливыми они выглядели на своих свадьбах.
Ничто из этого не имело такого блеска и глубины, как любовь, которую она чувствовала между Сорчей и Ореком.
Она предположила, что это была именно та любовь, которая могла бы соблазнить ее, заставить захотеть того, чего у нее никогда по-настоящему не было раньше.
Эйслинн поклялась никогда не беременеть, никогда не оказаться в положении, когда ее жизнь могут украсть, как у Ройсин. Проще говоря, это означало, что она никогда выйдет замуж. Конечно, были способы избежать беременности, не связанные с воздержанием, например — порошок сильфия, и Эйслинн тоже употребляла его, но любой дворянин, имея высокородную жену, хотел бы детей, наследников. И при дворе, где доминируют пирросси, он хотел бы сыновей.
До сих пор ее план работал превосходно. Отец, казалось, никогда не стремился выдать ее замуж. Он и Ройсин поженились по любви и дружбе, как и многие в Дарроуленде и в других регионах Эйреана. И все же Эйслинн не была настолько наивна, чтобы думать, что мир, в котором поженились Меррик и Ройсин, был таким же сейчас. В Эйреане, опустошенной после войн за наследство, дворяне, особенно дворянки, ожидали иного.
Этому изменению сопротивлялись многие сельские лорды, как и ее отец. Права женщин всегда были равны с правами мужчин, а наследование и родовые имена в Эйреане часто передавались по материнской линии. Сорча сама была Брэдей, а не Бирн, и, как старшая дочь старшей дочери, должна была унаследовать поместье и семейное дело.
И все же выбор Эйслинн никогда не мог быть таким простым, как любовь, партнерство и совместимость.
Она знала это
Однако, увидев Сорчу с такой подходящей парой, с мужчиной, который смотрел на нее так, словно она была солнцем в его небе, Эйслинн почувствовала боль.
Не то чтобы Эйслинн никогда не была влюблена. Далеко не так. В юности она воображала, что влюблена в своего учителя математики. Он был лихим вундеркиндом из столицы, всего на несколько лет старше нее, и она была ослеплена его умом. Отец привез его в Дарроуленд специально для нее, поскольку в начале обучения она превзошла других своих наставников.
Разум Брендена работал такими интересными, разными способами — иметь кого-то, кто тоже думал по-другому, более аналитично, было довольно увлекательно. Бренден был первым человеком, которого она подпустила близко после смерти матери, и они полюбили друг друга среди теорем и диаграмм.
Со временем, однако, его блеск начал тускнеть. Он верил всему, что люди говорили о нем, что он создан для величия. Эйслинн не оплакивала его отъезд обратно в столицу.
Затем был сэр Алаисдэр, второй сын благородного происхождения и новоиспеченный рыцарь. Он приехал тренироваться к лорду Меррику и сэру Кьярану и служил под их началом несколько лет. Эйслинн позволила расцвести их роману, очарованная его привлекательной внешностью и непринужденной уверенностью. С ним было легко разговаривать, и Эйслинн была польщена его вниманием.
Тем не менее, как и Бренден, Алаисдэр тоже начал настаивать на браке. Заявил, что бы он сделал по-другому, если бы он был сеньором Дарроу.
Эйслинн не скучала ни по одному из них к тому времени, как они покинули Дундуран. Возможно, какое-то время ее сердце горевало, но она знала, что никогда не сможет по-настоящему полюбить того, кто любит не ее, а то, что она значит для их политического будущего.
Она ни для кого не станет ступенькой на пути.
Любовь между Сорчей и Ореком затмила все, что Эйслинн когда-либо знала. Она поняла, что их отношения были редкостью, и что такая любовь не была необходимой для удовлетворения.
И все же…
— Говори как есть, — съязвила Софи. — Вот они.
Эйслинн, оторвавшись от своих мыслей, выглянула из кухонного окна и увидела две огромные зеленые фигуры, пересекающие двор.
Орек был эффектен в своем кожаном костюме, и его рост доминировал в любом пространстве, где он находился.
Хакон был на волос ниже, но шире, его плечи и руки выпирали из-под плаща.
У нее екнуло сердце.
— Интересно, смотрели ли они землю на обратном пути, — рассеянно сказала Сорча, начиная собирать их чашки и тарелки.
В голове Эйслинн с металлическим лязгом прокрутились ее слова.
— Землю?
Сорча кивнула, сосредоточившись на том, чтобы складывать тарелки.
— Прежде чем получить должность в замке, Хакон сказал, что также заинтересован в приобретении земли. Я не знаю, хотел ли он заниматься фермерством, но землю — точно.
— Было бы неплохо иметь в этих краях еще одного кузнеца, — сказала Эйфи. — Особенно если бы мы могли прибрать его к рукам. Лошадям всегда нужны подковы.