Избранные главы элементарной математики. Учебное пособие
Шрифт:
Он хотел быть чем-то большим, чем бедным осиротевшим полукровкой Ингрид.
Он хотел выбраться из этого дома с его темными углами, холодным очагом и тяжелыми воспоминаниями.
— Ты знаешь, что я имею в виду, — мягко увещевал он Сигиль. — Я знаю, что могу работать в кузнице гадарона, но это не жизнь. Я хочу того, что есть у тебя, Сигиль.
Ее губы сжались в линию между клыками, украшенными драгоценными камнями из серебра, чтобы продемонстрировать ее мастерство. Кожи ее одежды были мягкими и отполированными, без сомнения, благодаря Вигго, а туника и юбка были расшиты по краям и манжетам замысловатыми узорами
Хакон определенно не ревновал к тому, что у Сигиль было две пары, когда у него не было ни одной. Определенно нет.
Конечно, он знал, что его тетя усердно трудилась ради той жизни, которая у нее была, и она заслуживала всего счастья. Хакон был полон решимости работать так же усердно, чтобы заслужить то же самое.
Сигиль снова фыркнула, убирая со лба несколько прядей своей темной гривы.
— В Калдебраке больше женщин, не только Фели.
При упоминании этого имени у Хакона загорелись уши, и он демонстративно не отрывал взгляда от своего свертка. Быть подальше от Фели и его старых чувств к ней было еще одной причиной уйти.
Он даже не мог списать свое увлечение на глупость юности, ведь он тосковал по оркцессе гораздо дольше. Фели была единственной девушкой, проявившей к нему хоть какой-то интерес, и хотя она ясно дала понять, что никогда не согласится на брачные узы с ним и даже что он не будет единственным мужчиной, с которым она бы спала одновременно, Хакон годами надеялся, что она передумает.
Множество орков создавали семьи больше чем из двух партнеров — Сигиль, Халстерн и Вигго были простым доказательством этого. Однако глубоко внутри Хакон всегда был ревнивцем: алчным, вожделеющим. Он хотел кого-то только для себя. Это был уродливый вид собственничества, и он делал все возможное, чтобы подавить эти чувства, поскольку знал, даже в своем глубочайшем увлечении, что они бесполезны, когда дело касается Фели. Оркцесса не была заинтересована в выборе только одного партнера по постели, и даже если бы она это сделала, это был бы не он.
В конце концов, они получили удовольствие друг от друга. Хакон научился доставлять удовольствие женщине, а Фели узнала, каково это — спать с полукровкой. Были времена, когда они не спали допоздна, валялись в постели и просто разговаривали, и Хакон думал, что, возможно, это перерастет в нечто большее. Но теперь он был мудрее и, возможно, немного сообразительнее. Фели не была для него той женщиной.
— Ни одна из них не хотела меня заполучить, — напомнил Хакон своей тете. У него было много друзей или знакомых, он вырос среди многих сородичей, но большинство видели в нем в лучшем случае только брата, в худшем — объект жалости. Бедный Хакон полукровка, без родни, только с одним слышащим ухом — чем он мог похвастаться?
— Ты этого не знаешь, — настаивала Сигиль.
— Знаю.
— И ты думаешь, что человеческая женщина примет тебя?
У Хакона снова загорелись уши.
Да, на это есть надежда.
— Я пытался найти себе пару здесь. Пришло время поискать в другом месте, — сказал он, как ему показалось, довольно дипломатично.
— Но люди… — Сигиль сделала пренебрежительный, грубый жест. — Они такие…
— Мой отец был человеком.
— Да, но Кормак был другим. Сильным. Знаешь, они не все такие.
— Не все орки одинаковы, Сигиль.
Она предостерегающе ткнула в него зеленым
— Не спорь со мной, племянник.
— Не спорю, просто указываю.
— Ты делаешь это снова.
— Делаю что?
Сигиль издала звук отвращения, прежде чем промаршировать через комнату. Хакон приготовился к сестринской пощечине, но вместо этого Сигиль положила руку ему на плечо и сжала.
— Я потеряла сестру, а теперь и родителей. Я не хочу потерять и тебя, племянник.
С болью в сердце Хакон опустил свертки с вещами и протянул руки, заключив тетю в крепкие объятия. Они были почти одного роста, Сигиль немного выше, но Хакон шире в плечах. Он почувствовал ее любовь и ее потерю через объятия — это почти убедило его остаться.
— Я хочу, чтобы ты был счастлив, правда. Я просто беспокоюсь, что ты уходишь из-за горя, а не для того, чтобы обрести счастье.
Хакон отстранился, чтобы посмотреть на нее снизу вверх.
— Они будут со мной, куда бы я ни пошел. И это не прощание.
Сигиль глубоко вздохнула.
— Куда ты пойдешь?
— Ты помнишь, что сказали следопыты, которые приходили в прошлом месяце? О том, что есть человеческое место, которое принимает иных людей?
— Дарроуленд.
— Да. Очевидно, там уже есть полукровки, — он солгал бы, если бы сказал, что ему не было любопытно встретиться с одним из своего вида, другим, который был одновременно человеком и орком.
Отступив назад, Сигиль обняла его за плечи, оценивая своими глубоко посаженными карими глазами. У всей семьи были такие глаза, включая Хакона. Они были знаком того, что, даже если он был орком только наполовину, эта половина принадлежала им.
— Возможно, это к лучшему, — наконец неохотно сказала она. — Ходят слухи, что Валлек Дальнозоркий может отправиться на север в поисках вербовки. Такого молодого кузнеца, как ты, забрали бы, и я не хочу для тебя такой жизни. Его разговоры о единстве хороши, но война — это уродливо.
Хакон издал звук согласия. Валлек Дальнозоркий был главой вождей, самым близким к королю из всех, кто был у орков. Правя древней твердыней Балмиррой, Валлек поднял знамя объединения орочьих кланов в нечто вроде человеческого королевства. Подобный подвиг совершался не в первый раз. Когда-то орки владели обширным регионом, далеко за пределами скалистых гор Григен, в которых они сейчас обитают, но завоевания драконов и людей, а также разногласия среди самих орков уничтожили их территорию.
Возобновились слухи об угрозах с востока. Пиррос снова расширял свои границы. Проведя столетия в войне с кочевыми племенами на южных равнинах, а также с драконами на их пустынных и скалистых островах, Пирросская империя укрепила свои границы и теперь смотрела на запад, на богатые полезными ископаемыми горы Григен. Также ходили разговоры о том, что эйреанские лорды вторгаются в спорные пограничные земли на севере, что в лесах и предгорьях вырастает все больше человеческих деревень.
Валлек был не первым лидером, заявившим, что единственная безопасная стратегия — это объединиться и противостоять подобным внешним угрозам. Однако кланы орков были неуправляемыми, и некоторые из них уже давно откололись, чтобы жить в восточных предгорьях, вдали от других, когда вождь Балмирры в последний раз пытался поднять единое знамя. Возможно, другие вожди не возражали бы, если бы Валлек попытался подчинить жестоких Каменнокожих и злобных Острозубых, но что касается других кланов, Широкоплечих, Зеленых Кулаков и прочих, Хакон не знал, насколько хорошо они восприняли бы подчинение его власти.