Избранные главы элементарной математики. Учебное пособие
Шрифт:
И это не то, что ей нравилось.
Эйслинн боролась с осознанием того, что не хочет отвлекаться. Она не хотела выполнять обязанности. Она хотела своего кузнеца — и знать, имел ли он в виду все, что сказал ей на свадьбе.
Судьба, я надеюсь, что это так.
Она никогда не надеялась на что-то большее.
Эйслинн никогда бы не отправилась в приключения, которые пережила Сорча со своей парой, и не поступила бы в академию, как Мейв Брэдей. Она никогда не испытала бы такой свободы, как у Джеррода.
Она
Хотя я хочу быть эгоисткой по отношению к нему.
И все же…
Что, если сейчас все замечательно, но потом все пойдет не так?
Это было вполне возможно. Какое будущее могло быть у них на самом деле вместе, у кузнеца и дворянки? Сорчу поддерживали ее семья и соседи, и даже король Мариус разрешил иным жить в Дарроуленде и, по возможности, вступать в браки с людьми. Но что произошло бы, если бы такой брак был заключен с обещанием иного лорда?
Она едва осмеливалась думать об этом, но могли ли Дарроуленд и сам Эйриан принять полуорка в мужья богатой наследнице? Бренна не могла быть одинока в своих мнениях и предрассудках. Все было хорошо, когда другие дети были в своем собственном лагере, заводя дружбу с сельскими жителями — но что происходило, когда возникал спор? Свадьба Сорчи и Орека была прекрасным примером гармонии, но рано или поздно им предстояло пройти проверку.
Эйслинн не знала ответов ни на один из этих вопросов — и ненавидела незнание.
Но действительно ли незнание означало, что рисковать не стоило?
Нет.
Этот простой ответ прозвучал в ее голове ясно, как звон колокола.
У нее перехватило дыхание, и она села в своей постели.
Незнание не принесло ей ничего хорошего, только лишило того немногого, что помогло бы ей выспаться. Если уж на то пошло, даже если это принесет ей боль в сердце, то, по крайней мере, это принесет ясность ума — стоит избавиться от некоторых из этих эмоций, ползающих под кожей. Лучше выяснить это так или иначе сейчас и покончить с этим.
И… шанс быть с Хаконом, как бы долго он с ней ни был, с какой бы целью ни шел на это, стоил риска. Будь что будет.
С бешено колотящимся сердцем Эйслинн откинула покрывало и схватила халат. Ее руки дрожали от волнения и ужаса, когда она продевала их в рукава и завязывала пояс.
Она была уверена, что он все еще бодрствует. В том, что он скажет, подумает, она была менее уверена. Но она должна была выяснить.
Теперь она не сможет заснуть — ей нужно было знать.
Ей казалось, что она вообще не дышит, когда кралась по замку. Касаясь кончиками пальцев прохладного камня до боли знакомых стен, она спустилась из своих покоев, бесшумно ступая по каменным плитам. В замке было тихо и спокойно, только несколько ночных стражников совершали обход, чтобы разогнать тьму.
Горстка факелов освещала
Эйслинн не в первый раз пробиралась по замку ночью. Она и раньше страдала от приступов бессонницы, а также от идей, которые не покидали ее и требовали, чтобы она вернулась в кабинет набросать черновик.
Однако она никогда раньше не кралась из своей постели, чтобы встретиться с любовником — или потенциальным любовником. Даже в разгар ее страсти к Брендену, когда были украдены все нежные мгновения, которые они разделяли, она не делала ничего подобного. Это даже не приходило ей в голову.
Незаконность этого действия была восхитительной, и сердце Эйслинн сильно забилось в груди от волнения. Еще несколько шагов, и она узнает.
Волосы и юбки халата развевались за ней в спешке. Всего через несколько мгновений она уже была во дворе замка и открывала дверь кузницы. На очередном вдохе она оказалась внутри, мягкое сияние огня в кузнице заполнило пространство.
И обнаружила…
Хакона там не было.
Не было и Фергаса, что принесло облегчение, но…
Где он?
Холодный ужас сковал ее желудок, и Эйслинн прижала кулак к груди.
Ужас, ледяной и острый, пронзил ее живот и заставил задрожать губы. Что ей теперь делать?
Пронзительный вой кипящего чайника заполнил ее уши, а на ресницах выступили слезы. Судьба, что же ей теперь делать? Даже ее паника не знала, что делать.
Что, если… что, если он…
— Эйслинн?
18
?
При звуке своего имени в ней вспыхнула паника. Эйслинн обернулась и увидела Хакона в дверях кузницы, который, моргая, смотрел на нее с явным удивлением. Его грудь была обнажена, банная простыня висела на шее, а влажное льняное трико свободно свисало с бедер.
Только что из бани.
Губы Эйслинн приоткрылись, ее тело захлестнул внезапный приступ вожделения, такой мощный, что все мысли покинули ее.
Вульф распахнул дверь пошире и вбежал внутрь, не подозревая или безразличный к тому, почему его хозяин остановился в проеме. Он подскочил к Эйслинн и сел, пыхтя, чтобы его погладили.
— Эйслинн? — снова позвал Хакон низким голосом.
Не миледи или наследница. Она черпала в этом некоторую надежду.
— Ты действительно имел в виду то, что говорил? — выпалила она, сердце бешено колотилось о ребра.
У него перехватило горло, и он сглотнул.