Избранные комедии
Шрифт:
Другой тебя возьмет, тобой украсится,
Не больше вор, а разве что счастливее.
(Вбегает в дом.)
(торжественно надевает венок)
Зевс Эллинов! Тебе, тебе победы честь!
Привет тебе, победоносный. Помни же:
Тебя я в люди вывел. Дай за то теперь
Твоим мне Фаном 90стать,
А мне скажи, как звать тебя?
Агоракрит 91.
За брань на рынке получил я прозвище.
Агоракриту ныне предаю себя.
1260А пафлагонец пусть себе провалится.
Теперь увидишь, мой Народ, так тщательно
Teбе служить и стану, что признаешься,
Среди разинян 92никого нет в ровню мне.
Народ и Колбасник входят в дом.
Ода
Что краше, чем песнь начиная, 93
Чем при конце песнопепья,
Петь хвалу
Ристателям коней ретивых?
Полно о Лисистрате!
Полно нам Фуманта бездомного песней
Ядовитой огорчать.
1270Милый Феб, ведь он голодает всегда,
В горючих слезах изливаясь,
И, к луку припав твоему,
От глада спасения просит.
Эпиррема
Издеваться над негодным — в этом вовсе нет греха.
В этом честь тому, кто честен, так рассудят мудрецы.
Все же, если тот, кто брани и насмешек заслужил,
Дружен с вами, ради дружбы я не тронул бы его.
Аригнота знает всякий, кто сумеет отличить
Белый день от черной ночи и на лире чистый лад.
1280У него есть братец, брату нравом вовсе не сродни.
Арифрад — подлец. Да, впрочем, брани сам он захотел.
Не простой подлец он (так бы не заметил я его!)
И не расподлец. Придумать и похуже он сумел.
Безобразною забавой губы опозорил он.
Упоенный, увлеченный, все на свете позабыв,
В грязных уличных притонах скверных девок лижет
Там же спереди — Эоних, там же сзади — Полимнест.
А кому такой красавец не противен, так уж с тем
Я не стану на попойке пить из кубка одного.
Антода
1290Давно уж в безмолвии ночи 94
Думой одной я терзаюсь,
Размышляя,
Как ухитряется лопать
Так безбожно Клеоним.
Слух идет, что, в дом богача затесавшись
И налегши на обед,
Он от миски не оторвется никак,
Напрасно хозяева просят:
«У ног твоих молим, уйди,
Почтенный, хоть столу-то дай пощаду».
Антэпиррема
1300Как-то, слух идет, триеры собралися на совет;
И одна, других постарше, речь такую повела:
«Не слыхали вы, сестрицы, новых сплетен городских?
Для похода к Карфагену сотню требует из нас
Злополучный полководец, кислый уксус, Гипербол 95»,
Нестерпимым и ужасным показалось это всем.
Говорит одна (с мужчиной не пришлось еще ей быть):
«Отвратите, боги, нет же! Мной не будет он владеть.
Лучше праздной мне остаться и состариться и сгнить».
«Мною тоже, Волнорезой, что Летаем рождена.
1310Той сосной клянусь, что доски мне для остова дала.
Если ж так Народ захочет, мой совет, в Тесеев храм 96
Плыть и в храм богинь почтенных и с мольбой обнять алтарь.
Нет, не будет, нами правя, город наш морочить он!
Пусть плывет, куда захочет, хоть к собакам, да один,
Пусть лотки свои свечные в море спустит ламповщик!»
Входит Колбасник, празднично одетый.
В благоречье священном замкните уста, прекратите допросы и тяжбы!
Пусть закроют суды, что Народ возлюбил, и счастливые новые вести
1320Пусть приветствует ныне веселый театр, и поет, и ликует, и славит!
О, привет тебе, светоч священных Афин! Островов покровитель могучий!
Что за добрую весть ты приносишь? 3ачем ликовать нам на рынках и славить?