Избранные произведения писателей Тропической Африки

Ачебе Чинуа

TOUT HOMME CR'EE SANS LE SAVOIR

COMME IL RESPIRE

MAIS L’ARTISTE SE SENT CR'EER

SON ACTE ENGAGE TOUT SON ^ETRE

SA PEINE BIEN-ALMEE LE FORTIFIE [3] .

Пробежав глазами надпись, Баако поднялся на центральную террасу и там прочитал еще какое-то объявление, но сразу же его забыл. И вдруг почувствовал беспокойство. Нет, его не угнетал Париж. Беспокойство гнездилось в нем самом. Тошное, но поначалу лишь смутное ощущение, что вот уже полгода он постоянно откладывает, отталкивает от себя какое-то самое важное дело.

3

Всякий

человек творит, как дышит, сам того не сознавая. Но художник творит и чувствует это, творческий акт захватывает все его существо, дорогая ему боль поддерживает его (франц.) — надпись на стене дворца Шайо, в котором помещаются четыре постоянных музея и выставочные залы. — Здесь и далее примечания переводчиков.

В гостиницу Баако возвращался другой дорогой — не доходя до Эйфелевой башни, он свернул направо, а потом налево, в тенистую улицу, которая называлась Авеню де Софран. Машин на ней было мало, а прохожих не было вовсе; Баако заметил только дворника-алжирца, гнавшего метлой бумажный сор вдоль кромки тротуара. Когда Баако вошел в гостиницу, портье, посмотрев на него, сказал, что он выглядит совсем больным. Баако кивнул, спросил, нельзя ли соединить его с авиационным агентством, поднялся к себе в номер и лег. Вскоре зазвонил телефон. Баако взял трубку.

— Parlez, monsieur [4] , — сказал портье.

— Агентство? — спросил Баако.

— Oui, j’'ecoute [5] , — ответил женский голос.

— Мадам, вы говорите по-английски?

— Да.

— Видите ли, у меня транзитный билет Нью-Йорк — Аккра с недельной остановкой в Париже. Могу я улететь раньше?

— Когда вы должны были улететь?

— В следующий вторник.

— А хотите?

— Чем скорей, тем лучше.

— Сегодня?

4

Говорите, мсье (франц.)

5

Да, я слушаю (франц.)

— Это возможно?

— Да. Но вам следует поторопиться. Самолет отбывает в шестнадцать сорок пять. В пятнадцать пятнадцать от агентства отходит автобус.

— Благодарю вас, мадам.

— Будьте любезны, назовите вашу фамилию.

— Ах да, конечно, конечно…

Примерно через час после обеда Бремпонг снова подсел к Баако. До этого он с хозяйским видом прогуливался по самолету, так что проходящей стюардессе приходилось уступать ему дорогу, просил принести журналы или рекламные проспекты, покупал безналоговые сигареты и спиртные напитки.

— Люблю летать, — без предисловия начал он разговор. — Только вот жалко, что в самолет не берут тяжелые грузы. Приходится отсылать их морем. У меня, конечно, страховка, а все-таки… Вы знаете, я купил матери полный морозильник.

— А что это такое?

— Морозильную установку, промышленную. Ее должны доставить к рождеству. Это сюрприз. Моя мать всегда мечтала, чтобы для рождественских праздников ей забили целого быка, прямо у нее во дворе. Ну и теперь я куплю ей быка, а то, что останется после праздников, положу в морозильник.

— Понятно.

— Глупо возвращаться с пустыми руками. Ведь иногда потом долго не удается вырваться за границу. Надо ценить такую возможность, да и родных не мешает поддержать. Это просто бессмысленно — возвращаться ни с чем. У вас-то, положим, не было опыта.

Голос бортпроводницы, усиленный и смягченный динамиком, вытеснил тенористое бормотание Бремпонга:

«Дамы и господа, через две минуты мы будем пролетать над оазисом Эль-Оуэд. Наша высота — двадцать две тысячи футов над уровнем моря.

Скорость — шестьсот восемьдесят две мили в час…»

Баако посмотрел в иллюминатор, пытаясь разглядеть оазис, закрытый пеленой облаков. Когда он приблизил голову к стеклу, вой турбин стал слышнее. Оглянувшись, Баако увидел, что Бремпонг встает: впереди снова маячил огромный парик.

— Мне пора, — сказал Бремпонг. Баако кивнул ему и снова посмотрел вниз. Оазис давно уплыл назад, и в разрывах облаков мелькали островки пустыни — равномерно бурые, почти без желтых вкраплений, потому что песчаная равнина осталась северней. Потом Баако увидел, как одна из секций крыла опустилась, а соседняя приподнялась, и самолет слегка изменил курс. В салон брызнули оранжевые лучи предзакатного солнца, но самолет снова выровнялся, и свет приугас. Баако прислонился к иллюминатору, но тут же резко отдернул голову — стекло было льдисто-холодным и влажным. Тогда он задернул серо-коричневую шторку, выключил лампочку над головой и, снова склонившись к иллюминатору, медленно закрыл глаза; но ему никак не удавалось устроиться удобно. Не открывая глаз, он нащупал на подлокотнике рычажок и вместе со спинкой кресла откинулся назад. В черной тьме вой турбин начал распадаться на отдельные гулы с различным тоном и ритмом, потом опять стал слитно-однообразным, и Баако забылся.

«…ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО МИНУТ САМОЛЕТ СОВЕРШИТ ПОСАДКУ В МЕЖДУНАРОДНОМ АЭРОПОРТУ АККРА. ТЕМПЕРАТУРА ВОЗДУХА У ПОВЕРХНОСТИ ЗЕМЛИ — СЕМЬДЕСЯТ ПЯТЬ ГРАДУСОВ ПО ФАРЕНГЕЙТУ. ПАССАЖИРОВ ПРОСЯТ ВЕРНУТЬ СПИНКИ КРЕСЕЛ В ВЕРТИКАЛЬНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ, ЗАСТЕГНУТЬ РЕМНИ И ВОЗДЕРЖАТЬСЯ ВО ВРЕМЯ ПОСАДКИ ОТ КУРЕНИЯ».

Профессиональную мягкость голоса еще смягчали бархатисто-мощные динамики, но пробуждение Баако было тревожным, и тревога не проходила. Он попытался успокоиться и, не вставая с кресла, повернулся к иллюминатору. Поначалу стекло было совершенно черным, но вскоре по нему поплыли светлые подрагивающие точки, которые делались все ярче. Промелькнул красный огонек, отмечающий, вероятно, какую-нибудь высокую башню, потом два голубых, а потом вспыхнул яркий, медленно пульсирующий зеленый луч, и самолет пошел на посадку.

Баако опять дождался, когда выйдут самые нетерпеливые пассажиры, и, взяв с полки пишущую машинку, двинулся к трапу. Немного впереди, за спинами пробиравшихся к выходу людей, мелькала спина Бремпонга, а парик его жены был виден все время. Стюардесса, стоявшая у нижних ступеней трапа, спросила, летит ли он дальше, и, узнав, что нет, попросила у него билет, оторвала талон, прощально улыбнулась и пожелала ему счастливого пути. В нескольких ярдах от самолета остановился аэропортовский автобус, и первые пассажиры уже садились в него. Баако немного удивился, заметив, что Бремпонг, прежде чем влезть в автобус, победно поднял над головой руки, — вокруг никого, кроме пассажиров, не было видно. Но когда автобус остановился у здания аэропорта, Баако все понял: за забором, огораживающим летное поле, Бремпонга ждала большая толпа, и, едва он ступил на землю, раздались крики: «Приехал, вот он!», а чей-то пронзительный голос завопил: «Да здравствует дядюшка ГРХ!» Бремпонг помахал встречающим и скрылся в таможенном зале.

Поджидая, когда привезут багаж, Баако обратил внимание на трех ганцев в добротных костюмах — они держали какие-то бумаги и важно поглядывали на толпу пассажиров. Один из них, увидев Бремпонга, на минуту утратил свою чопорность и приветливо улыбнулся.

— С приездом, акора [6] ! — крикнул он. — Тебя встречают?

— Конечно, акора, конечно, — ответил тот.

— А я должен встретить иностранных специалистов.

— Да сопутствует тебе удача, акора.

6

Хозяин (хауса).