Избранные произведения в 2 томах. Том 2
Шрифт:
Утром она увидела с балкона, что облако, которое несколько дней не двигалось в синем просторе неба, сошло с места, наползло на солнце и, словно проснувшись, стряхнуло с себя рой редких, но крупных снежинок. Стало теплее, и внизу, под балконом, наиболее рискованные и предприимчивые отдыхающие выставили натертые лыжи.
Она посматривала то на небо, то на деревья, то на лыжников, отъезжающих от порога санатория к лесу, и нет-нет косилась через плечо на пустую раковину плетеного кресла у балконных дверей, слегка присыпанную снежным пухом. Где же Поликарп
— А это финские санки! — наконец раздался за спиной хрипловатый голос, и она повернула голову и улыбнулась так, что щеки ее совсем наползли на глаза.
— Был у врача, — сказал он.
— Заболели?
— Чепуха, — сказал он. — Делать им нечего… Посмотрите, какие санки!
Две девушки в куртках с мехом, в зеленых брючках, вязаных шапочках, выкатились на санках из-за угла корпуса. За углом был сарай, называемый «лыжной базой». Там и выдавали весь этот, как шутили отдыхающие, «бесплатный зимний транспорт» напрокат, в смысле — покататься. Они остановились, поджидая кого-то и смеясь чему-то своему.
Анна Семеновна разглядывала диковинные санки…
Санки выглядели непривычно. На тонких железных полозьях стоял стул, сбитый из деревянных планок. Был он на высоких ножках, но сам небольшой, уютный, словно бы детский. На него, по рассказам Поликарпа Ивановича, сажали детей. Или клали сумки с покупками. Потому что эти санки служили не только для увеселения. На них ездили по скользким, горбатым от сугробов улицам в магазины, в киоск за газетами, на почту, на станцию — встречать родственников из города, высыпавших из электричек с ношей, оттягивающей руки. Складывали вещи на саночные сиденья — и руки свободные!
Впереди полозья плавно загибались, а сзади вытягивались из-под стула гибкими хлыстами. Ездок ставил одну ногу на такой полоз, другой отталкивался, разгоняясь, потом ставил вторую ногу и долго катился, держась, как за руль, за круглую перекладину, которой кончалась спинка стула.
Это были санки-коньки. Очень послушные. Поликарп Иванович спросил:
— Хотите попробовать?
— На санках? — удивилась она и покраснела. — Ой, да что вы!
Она не знала, обижаться или смеяться. На всякий случай усмехнулась, покрутила головой, закутанной в платок. А он приставал:
— Это легко! Через пять минут — раз, раз! — и научитесь!
— А вы пробовали? — спросила она.
— Нет.
Она покрутила еще головой и поднялась.
— Мне ведь тоже к врачу, совсем забыла.
Поликарп Иванович приоткрыл дверь в вестибюль, но Анна Семеновна задержалась и посмотрела, как в окружении лыжников поехали на финских санках две девушки. Заскользили легко и быстро, оставляя сзади тонкие прорези в снегу.
Пробравшись в вестибюль, Анна Семеновна заметила на себе этот снег и осторожно провела рукой по плечам, стараясь, чтобы снег остался в варежке. Однако и в приоткрытую дверь успело занести снег, он лег коротким и прозрачным языком на ковер. Поликарп Иванович попытался смахнуть его валенком, но от валенка осталась целая снежная полоса, и он поспешил успокоить Анну Семеновну:
— Ничего…
В это время его окликнули из-за карточного стола:
— Кавалер! Тут люди, между прочим, сидят. Дверь закрой!
— Извините, — забормотал Поликарп Иванович и стал закрывать дверь, она не сразу поддалась, и тогда высокий белобрысый парень громко сказал из-за карточного стола:
— Ромео и Джульетта явились с того света!
Он сказал это громко, на весь вестибюль, и за столом звонко прыснули, и звонче всех курносая девушка, которой, как видно, белобрысый парень хотел понравиться, и она это чувствовала, оттого и смеялась легко и неудержимо. Анна Семеновна услышала, остановившись в начале коридора, и Поликарп Иванович услышал, прикрыл дверь и пошел к столу. Он приподнял палку, подбрасывая ее на ходу и пропуская по ладони, пока не схватил и не сжал за тонкий конец.
За столом притихли.
Белобрысый парень встал, откачнулся невольно.
— Поликарп Иваныч! — испуганно крикнула Анна Семеновна.
Он ударил палкой по столу так, что карты подпрыгнули, и несколько штук слетело на ковер. Звук от удара получился громкий, Анна Семеновна вздрогнула.
Белобрысый парень хотел что-то сказать, но вскочил внушительный сосед, загородил и оттолкнул его.
— Поликарп Иваныч! — повторила Анна Семеновна.
Курносая девушка закричала:
— Дедушка, вас зовут!
Он повернулся, не сказав ни слова, и пошел.
Анна Семеновна повела его в свою комнату, благо не было соседок, усадила в мягкое кресло и попросила успокоиться. Она налила ему валокордина, разбавила водой из кувшина, заставила выпить.
— Хлюст! — наконец выдавил сквозь зубы Поликарп Иванович.
А она сказала, что вот пойдут молодые люди к главврачу, пожалуются, что они открывают балконную дверь на втором этаже и устраивают сквозняки, а ведь не лето, и еще прибавят, что чуть-чуть не убили палкой одного, а главврач возьмет и выпишет нарушителей из санатория…
— И пусть, — сказал Поликарп Иванович, — у меня дома хорошая комната.
— И у меня тоже хорошая комната, — сказала она, чтобы поддержать его.
Он смотрел на нее и опять улыбнулся.
— Давайте жить вместе.
Она засмеялась, но он смотрел на нее все так же, и глаза ждали серьезного ответа. И она сказала смеясь:
— Ой! Да что вы такое говорите!
— Вы не думайте, — сказал он, — я все умею сам делать. Даже стирать. И по магазинам хожу. Будете посылать меня. Все умею! Я…
Он замолчал и развел руками, словно искал какие-то слова.
— Зачем же я вам тогда? — спросила она.
— Я вас буду защищать, — ответил он так же просто, как просто она спросила.
— Нет, — сказала она, вдруг засмущавшись и стыдливо заморгав глазами. — Никто на меня не нападет, и защищать меня ни от кого не надо.
— Ну, ладно… А на финских санках хотите попробовать?
— Спасибо, — сказала она. — Я боюсь. Упаду еще.
— Встанете и отряхнетесь, — сказал он. — Я помогу…