Избранные произведения в двух томах (том первый)
Шрифт:
– Мы покуда не объявляли – не знали, с каким самолетом вас ждать.
– Как же так? Ведь я ненадолго!
– А мы побежим объявим. День выходной, погода хорошая. Солнце. В тринадцать часов можно будет начать.
Минут через сорок сотрудница надднистряньской газеты Майя Григорьевна Барановская воротилась.
– Идемте,- говорит, запыхавшись,- в Дом пионеров. Публика уже собирается.
Оказалось, объявили о встрече по радио, городок небольшой – двадцать тысяч, всем близко. И созвать людей – дело, в общем, несложное.
Приходим –
Ах, какой городок прелестный! Стояла зима, обильная снегом, с сугробами. Выедешь на окраину – в поле наст серебрится уже по-весеннему, за широкой смелой излучиною Днестра поднимаются «заднистряньские кручи». Красиво. Легко. Ветер плотный, как надутое полотно. Кругом все бело, а попятно, что город летом зеленый и тонет в садах.
Стал объезжать Соболевских. На четвертом адресе кончил. Все знают всех. Но не тех Соболевских. А про Анну Андреевну, про «Антосю» даже не слышали.
Следующий день начался с рассмотрения карты района. Воткнув палец в кружок «Могилев-Подольский», я отмерил «двенадцать верст к югу» – попал в точку Садковцы. Это удача! Кушта говорил про Садки. А Садова, как ему помнилось,- к северу. Так и по карте!
Попросил я автобус. В автобус село полгорода. Поехали в Садковцы. Входим в школу, спрашиваем учителей молодых:
– Как узнать, жили здесь Соболевские или нет?
– Вам надо,- говорят,- старичков пошукать.
– А кто пошукает?
– Ось Дмитро Варзарук, попросить його… А Дмитро Варзарук обернулся:
– Вам якых Соболевських? Антосю?
Выходит, приехали куда надо!
Оказалось, надо расспросить Криворука Прокипа – «вин про их знае богато». Филимона Потолошного надо спросить – «у его зэлэна хата пид бляхою».
Пошли. Узнаём: Соболевский умер в Садковцах в двадцатых годах. Анна Андреевна – в тридцатых, в соседнем селе Бандышивке, ближе к Ямполю.
В Бандышивке показали нам место, где стояла та хата. Хату во время войны спалили враги. Куда девались пожитки? «То була хата Микиты Волоськи. Жена его Домна вмэрла. Дивчина Ханна замужем у Ямполе. Явтух був – немае. Олександра була – немае. Може, крывый Мойсов знае?»…
Кривого Мойсова мы не нашли. Спросили про дочку, Антосю.
– Та ж вона була медсестрою у Могилеви! Воротились в Могилев – п прямо в Торговый техникум. Там идет конференция читателей «Литературной Украины». Дали мне слово. Начал я рассказывать про медсестру Соболевскую – потянулась на сцену очередь:
– Повидайте доктора Бланка. До войны он заведовал районной больницей.
Назвали адресов двадцать.
Идем гурьбой к доктору Бланку. Да, он помнит: была медицинская сестра Антонина Игнатьевна
Не пойму одного: кроме доктора Бланка, никто из медицинских работников города не помнит ее.
– Соболевская? Антонина Гнативна?… Нет! Так и не нашел я Антонины Игнатьевны. А город весь взбудоражил. Сажусь в ресторане за столик – подходит официантка:
– Пэльмени исты будэтэ?
– Буду.
– Альбум знайшлы?
И радио в дело включил. И в газету статью написал – просил сносить все семейные альбомы в редакцию. Шум поднял такой, что мог бы Чичиков позавидовать. Но так ничего и не обнаружил. И улетел восвояси, провожаемый тучей новых друзей.
Ан нет! Не напрасно обследовал я Могилев-Подольский район! Воротился в Москву – вдогонку приходит письмо. Пишет Р. И. Шаткина, учительница, из Могилева-Подольского.
«Одна наша девочка, – пишет она,-которая живет за Днестром, пересказала родителям вашу историю. Они говорят, что Казимир Соболевский переехал в Днепродзержинск. Поезжайте туда».
В Днепродзержинск я все-таки не поехал, а послал в Управление милиции просьбу сообщить мне адрес К. И. Соболевского.
Приходит ответ: Казимир Соболевский в 1934 году переехал из Днепродзержинска в Одессу, работал па судоремонтном заводе, в войну пропал без вести. В Днепродзержинске живет его младший брат, Андрей Соболевский, 1914 года рождения. «Мы пригласили его для беседы. Он сообщил, что в Днепродзержинске по одному адресу с ним проживает его родная сестра, 1903 года рождения, Антонина Игнатьевна Выхрестюк».
Нашлась все-таки! Милая!
Я немедленно ей написал. В ответ пришла коротенькая записка:
«Была бы рада помочь, но в ту пору, о которой вы говорите, я была еще девочкой и, к сожалению, о судьбе альбома ничего сообщить не могу».
Вероятно, он ушел из рук Соболевских в то время, когда «Антося» была подростком и еще не интересовалась такими вещами. Либо он, как я и думал, принадлежал не Анне Андреевне, а кому-то другому. И находился в семье Соболевских временно. В таком случае, С. С. Смирнов видел другой альбом.
Так или иначе, но альбома я не нашел. И все же… был очень доволен!
Я нашел женщину, которая тридцать лет назад вышла замуж, переменила фамилию. И отыскал ее не в том городе и не в той области, а в другом городе, в другой области. И уверенность в том, что можно отыскать все, что захочешь, наполняла душу надеждой.
ПЕРЕЖИВАЮ ПОЗОРНЫЙ ПРОВАЛ!
Позвонил мне в Москве Маршак Самуил Яковлевич, просил приехать к нему. Сидя у него в кожаном кресле, прочел я ему стихотворение «Mon Dieu». Но имени автора не назвал. Маршак говорит: