Избранные произведения в двух томах (том первый)
Шрифт:
Мой оппонент беспокоился зря. Мне уже удалось найти к этому времени бесспорные доказательства, что осенью 1837 года Чавчавадзе находился в Тифлисе. Что же касается ссылки в Тамбов, то действительно почти во всех биографиях Чавчавадзе можно прочесть про эти четыре года. Правда, в них говорится, что ссылка окончилась раньше. Но объяснить, откуда известно, что ссылка была недолгой, и откуда взялись эти четыре года, я не могу. Из документов это не видно.
В Тбилиси, в Историческом архиве Грузии, хранится утвержденный царем приговор:
«Чавчавадзе
Про четыре года не сказано!
Видимо, для того чтоб решить этот вопрос окончательно, надо обратиться в тамбовский архив. Наверное, туда никто никогда не писал.
Пишу. Получаю ответ: Чавчавадзе прибыл в Тамбов 18 февраля 1834 года, выехал оттуда в самом начале мая того же, 1834 года.
Куда выехал?
В Петербург.
На каком основании?
По велению царя.
Оказывается, поэт написал в Варшаву фельдмаршалу графу Паскевичу, которого знал по Кавказу,- просил помочь в облегчении его, Чавчавадзе, участи. Паскевич обратился к царю. Николай, ценивший Паскевича едва ли не выше всех сановников в государстве, просьбу его исполнил. Чавчавадзе был вызван в столицу для свидания с царем и больше в Тамбов не вернулся.
Значит… тамбовская ссылка длилась совсем не четыре года, а всего два с половиной месяца! Но тогда возникает новый вопрос: где находился Чавчавадзе с мая 1834 года до середины 1837-го?
Вот тут-то и вспомнил я о тетради Василия Завелейского.
МЕЛОЧИ ИЛИ НЕ МЕЛОЧИ?
Приезжаю в Центральный литературный архив. Вхожу в кабинет начальника. Строчу заявление: «Прошу разрешить ознакомиться… Записки Василия Завелейского…»
– Да их у нас нет. Мы их тогда не купили…
– Как – не купили? Там же про Пушкина есть! Про Крылова!
– Так это всё мелочи! Ну, видел на улице Пушкина… Какой в этом толк для науки? А тут ценные документы приносят…
– Ну как же так? – говорю. – Ведь иной раз и незначительный факт, если его поставить рядом с другими, становится важным! Вы же спрашивали – я написал: купить.
– У нас как-то сложилось другое мнение…
– А вот мне теперь эта тетрадь просто до зарезу нужна!
– Этого же мы не могли предвидеть!…
– Ну, хоть фамилию владелицы помните?… Которая вам приносила…
– Сразу так не скажу… Попробуем выяснить… Внутренний телефон под рукой:
– Тут внучка одна приносила записки… Два года назад… Завелейского… Фамилию ее случайно не записали?… Жаль!… Что-то похоже на орла? Не Орлова?… Нет?… Не Орловская?… Орлевич не подойдет?…- Усмехнулся.- Да уж это не «лошадиная» фамилия, а скорей птичья… Ну, добре!…
И в мою сторону:
– Поищем. Попробуем выяснить…
Но ясно, что если никто не помнит сейчас, то потом вспоминать не станут. Надо искать самому. А вот как искать – это надо подумать…
РАЗГАДКА
Завелейского звали Василием. Следовательно, сын или дочь его были Васильевичи. Посмотрю-ка я в каталогах, не писал ли книжек какой-нибудь Икс Васильевич Завелейский?
Генеральный каталог Государственной библиотеки имени В. И. Ленина дает ответ положительный. В 1894 году вышла в свет брошюра «Электрический трамваи в Киеве». Автор Игнатович-Завелейский Владимир Васильевич. Очевидно, сын «нашего». Вторая брошюра – его же «Помощь утопающим». Киев. Третья работа – «Киевское реальное училище».
Первый вопрос выяснен: в 90-х годах прошлого века Игнатовичи-Завелеиские жили в Киеве. Это хорошо согласуется с пометой в конце тетради Василия Завелейского, я ее тогда выписал: «…1869 год. Киев». Возможно, что и внучка, которая приносила в архив эту тетрадь, тоже из Киева?
Еду в Киев – по другим делам, разумеется. Заодно навожу справки. Узнаю от одного театрала: была в Киеве, только давно, Игнатович, актриса. Потом она выступала в Москве.
Вернулся в Москву – заглянул в ВТО (Всероссийское театральное общество). Решаю посоветоваться с сотрудницами кабинета драматургии. И начинаю выкладывать им эту историю. А какой-то маленький старичок ждет, когда ему наведут справку. Я мешаю ему.
– Я не расслышала,- переспрашивает меня та, что наводит старичку справку,- как вы назвали фамилию?
– Игнатович. Актриса. Играла в Москве.
– Нашли вы ее?
– Я еще не искал.
И вдруг старичок ядовито глядит на меня:
– И, между прочим, никогда не найдете!
– Почему не найду?
– Потому что она никогда не играла под этой фамилией. Ее сценическая фамилия Орлик. А зовут ее Ольгой Дмитриевной.
– А как мне ее найти?
– Вот уж этого я не знаю!
Взял справку и, приняв горделивый вид, удалился. А я даже не спросил, кто он такой.
Во всяком случае, ясно стало одно: «птичья» фамилия уточнилась.
Еду в адресный стол – нет в Москве Ольги Дмитриевны Орлик!
Состояние привычное, но все-таки неприятно.
Тогда я обращаюсь к Ивану Семеновичу Козловскому, нашему замечательному певцу. Он знает чуть ли не всех старых актеров, с довоенных времен добывает им пенсии, поет на их юбилеях, с готовностью откликается на их нужды… Я ему позвонил. И что же вы думаете?!
Он говорит, что помог устроить Ольгу Дмитриевну Орлик в Ленинградский дом ветеранов сцены.
– Она в переписке с моим секретарем – Саррой Рафаиловной Шехтер, – говорит мне Козловский. – Вы же с ней знакомы. Поговорите… Я сейчас попрошу ее к телефону.
Невероятно! Я слышу голос той самой сотрудницы Центрального литературного архива, которая привозила ко мне на дом тетрадь Завелейского, вскоре ушла с работы, потом поселилась под Москвой где-то по Казанской дороге, и адрес ее выяснить было не легче, чем найти тетрадь Завелейского.