Избранные произведения в двух томах. Том 1
Шрифт:
Из-за стены донесся телефонный звонок.
Звонил Лясковец, заместитель Царева.
— Здравствуй, Борис Яковлевич… Ночью… да вот, понимаешь, не удалось… Уже знаю — в газете прочел. Как случилось-то?.. Ну, это — хуже пули. И прямо на работе? Вот так, живешь-живешь… Уже сегодня? Во сколько?.. Я сейчас выезжаю. Венок заказать догадались?.. Ну, молодцы.
Машина стояла под окном.
Царев, одевшись, еще раз зашел на кухню. Поцеловал Женьку в затылок. Она обмякла, проводила его до двери.
Улица встретила Царева
Шофер Павел Иванович, коротавший ожидание за последними известиями «Маяка», выключил приемник, пожал протянутую начальством руку, и они покатили обычным маршрутом.
Хотя эта служебная машина была не персональной, а только закрепленной, Царев ездил на ней уже третий год, и с Павлом Ивановичем у него сложились вполне близкие и доверительные отношения. Этому способствовала еще и пытливая, любознательная натура водителя, который, черпая из «Маяка» различные важные сведения, имел обыкновение затем обсуждать их со своим ученым пассажиром.
— Так все же как, Дмитрий Николаевич: тарелка или нет?
— Какая тарелка?
— Ну та, что болгары засекли. Над городом София у них целый час висела. Летающая тарелка. Висела-висела — все видели…
— А-а, — Царев читал об этом в «Известиях» еще до командировки. — Ну, положим, там была другая терминология: неопознанный летающий объект, а не тарелка…
— Так это что было?
В предвидении красного светофора Павел Иванович сбавил скорость, и машина сейчас чуть плелась. При такой гололедице лучше не тормозить резко — занесет.
— Скорей всего — баллон, — сказал Царев. — Воздушный шар.
— А как же он — против ветра, если воздушный шар? Ведь по радио точно говорили: удалился против ветра… Как же?
— На разных высотах направление ветра различно, — терпеливо объяснил Дмитрий Николаевич.
Его подчас забавляла настырность этого уже пожилого человека. И ему льстило, что Павел Иванович всегда обращается за авторитетным разъяснением именно к нему: еще бы — доктор наук. Но, господи, когда же Павел Иванович поймет, что у него, у Царева — свой и весьма ограниченный удел в науке: поисковая геофизика. Что его широкие познания в этой области отнюдь не достигают чужих и далеких уделов, порой даже смежных. Как ему объяснить?.. Может статься, что помехой тут одно: будь шофер не закрепленным, а собственным, при институте, он, вполне вероятно, и сам бы понял, сколь далека поисковая геофизика от летающих тарелок… то бишь баллонов.
— А когда-нибудь они сядут, — убежденно сказал Павел Иванович.
— Кто?
— Они. — Водитель на миг воздел глаза к небесам. — Полетают, присмотрятся — и сядут…
— Да. Трудный случай.
Но машина уже подкатила к подъезду института, осененному бетонным навесом, и Царев, похлопав по плечу старика, отшутился:
— А мы им водки поднесем.
Лясковец уже поджидал его на пороге кабинета.
Они облобызались, что в последнее время стало хорошим тоном среди сослуживцев, даже если
Дмитрий Николаевич сел за свой стол, с наслаждением крутанулся туда-сюда в вертящемся заграничном кресло (это чтобы удобней было управляться с телефонами), торжествующе бросил кулаки перед собой:
— Ну, Борис Яковлевич, как говорится, «полный ажур». Ясногорские деятели в восторге: требуют счетные машины, специалистов — и готовы распространить наш метод на всю Сибирь… Не пора ли нам, дорогой коллега, скромно выставить свои кандидатуры на Ленинскую премию?
— На Государственную, — потупился замдиректора.
— А что? Не заслужили? — уже почти серьезно спросил Царев. — Не к чужому примазываемся.
Недавно научно-исследовательский институт, где директорствовал Царев, дал принципиально новый метод обработки данных сейсмической разведки. Применение электронных устройств позволяло с максимальной достоверностью, задолго до бурения скважин, определять залежи нефти и газа. И даже точно оценивать их запасы. Эта методика уже перешагнула стадию экспериментов. На Печоре была создана опытная партия, которая применила ее на практике. Нельзя сказать, что результаты превзошли ожидания, — они просто их подтвердили.
Институт направил министерству исчерпывающий материал о проделанной работе, предлагая внедрить его повсеместно. А Царев, не дожидаясь, покуда бумаги пройдут весь освященный порядком канцелярский путь, — снизу вверх, а потом сверху вниз, — вылетел в Западную Сибирь. Показать товар лицом. Заручиться согласием тамошних богов сейсморазведки.
— Слушай, Борис Яковлевич, — с воодушевлением продолжал директор. — Какие же там подобрались ребята, особенно молодежь — работяги, умницы. Сразу все поняли, все оценили. А ты представляешь себе, как это окупится там: на такой территории, при таком размахе поисков!..
Дверь отворилась. Галя, секретарша Царева, неслышно прошагав по ковру, положила перед ним ледериновую папку с надписью «Входящие» и так же неслышно, безмолвно удалилась.
Царев приоткрыл папку — она была набита битком: скопилось за время его командировки. Но сразу же отвлекся, обуреваемый впечатлениями от поездки.
— А живут пока нелегко. И с жильем и насчет снабжения. Этот самый Ясногорск — пока одно название… Борис Яковлевич, я вот, понимаешь, заинтересовался: откуда все эти «горски»? Ведь «горск» — не от слова «город», а от «горы». А там чистая плешь, равнина, болото. И вдруг — Ясногорск. Ну, «Ясно» — это… ясно. А вот «горск»? Неужели сидит тут какой-нибудь…
— Дмитрий Николаевич, — мягко прервал его Лясковец и, оголив часы на запястье, постучал по циферблату: — Пора. Ехать надо.
— Что?.. Ах, да, — сразу увял и немного смутился Царев. — Поехали.
Автобус, в котором везли венок и ехали остальные представители института, где-то поотстал в пути.
И Дмитрию Николаевичу с Лясковцом пришлось дожидаться у входа в клуб.
Подъезжали машины: грузные «Чайки», ухоженные «Волги», юркие «Москвичи». Подходил и пеший люд.