Избранные произведения в одном томе
Шрифт:
— Нина не возьмет твою драную сумку в счет оплаты долга. У нее своя есть.
— Да, — подтвердила я. — У меня своя есть такая. Красная. — Шарлин опустила голову. Вид у нее был как у побитой собаки. Она снова заплакала.
— Слезы наркоманов меня не трогают, — сказал Макс. — Но мы поедем и заберем шесть кусков, что вы мне задолжали.
— Поедешь? — оживился Томас, беря Шарлин за руку.
— Да. Прямо сейчас. Но если задумали какую пакость, клянусь богом, я вас убью! — пригрозил Макс. Он взглянул на меня, и я согласно кивнула, внезапно почувствовав себя могущественной.
Главный
До Слау, где отец Шарлин держал автосалон, мы добирались несколько часов. «Ягуар» мы оставили у ворот магазина, а сами сели в микротакси и поехали к дому ее родителей. Я подумала, что мы очень рискуем, но Макс сказал, что в отношении богатых действуют другие правила. Ее родителей дома не будет, а мы откроем дверь ключом, и поскольку ключ только у Шарлин, значит, вся ответственность лежит на ней.
— Какое ж это ограбление, если мы откроем дверь родным ключом? — объяснил он. — Я хочу, чтобы ты была со мной на тот случай, если что-то пойдет не так. Вдвоем мы сойдем за гостей. Парочка…
Он меня не убедил, но теперь мы жили душа в душу: он подарил мне сумку, я до сих пор тепло вспоминала тот пикник на Примроуз-Хилл.
Мы добрались до места. Оказалось, что дом родителей Шарлин — это настоящий особняк. Железные ворота, длинная подъездная аллея, огромный пруд, чудесный сад. Макс, я чувствовала, взбесился при виде такой роскоши.
— Представляешь, где она выросла? Имела столько возможностей! За это я ненавижу ее еще больше, — прошипел он мне в ухо. Мы подошли к входной двери. Шарлин вставила ключ в замочную скважину, но он не поворачивался.
— Наверно, замки сменили, — сказала она, обернувшись к нам.
— Детка, может, в заднюю дверь попробовать? — предложил Томас. Он обливался потом, волосы липли к лысине. — Подождите здесь, — добавил он, обращаясь ко мне и к Максу. Они исчезли за домом. Таксист, уткнувшись в свой телефон, ждал в машине, припаркованной у фонтана. Я подошла к фонтану и стала смотреть в пруд, где плавали огромные рыбины в красно-синих пятнах.
Внезапно включилась сигнализация. Ее пронзительный вой буквально прорезал тишину. Я подняла голову и увидела мигающую коробку на фасаде дома. Макс, придя в возбуждение, заглядывал в окна. Стал звонить по телефону, но ему никто не отвечал.
— Приятель, я поехал, — предупредил таксист, заводя мотор.
— Подожди! — крикнул Макс. Он взял меня за руку, мы обошли фонтан и сели в машину.
— Что, черт возьми, происходит? — спросил водитель, давя на газ. Из-под колес летел гравий.
— Мы думали, у нее есть ключ. Это дом ее родителей, — объяснила я.
Мы мчались прочь от дома по подъездной аллее. Вслед нам несся звон сигнализации. По приближении к воротам таксист замедлил ход.
— Если ворота автоматически не откроются… — начал он, но после небольшой заминки ворота распахнулись внутрь. Мы уже ехали по красивому проспекту, когда навстречу нам промчались два полицейских автомобиля, но Макс не выглядел успокоившимся.
— Они по-прежнему должны мне шесть кусков! — прорычал он мне в ухо.
Глава 36
Понедельник, 16
Эрика сидела перед телевизором с чашкой кофе и сигаретой. На экран она смотрела краем глаза, все больше поглядывая в окно — на листья, которые слетая с деревьев, падали на парковку. Словно стыдилась признаться самой себе, что ей нравится смотреть телевизор утром в будний день. Показывали передачу о неудачных пластических операциях. На прошлой неделе она смотрела ее и сегодня, готовя себе кофе, вспомнила, что сейчас должны показывать очередной выпуск, который она не хотела бы пропустить. Эрика закурила новую сигарету и поморщилась. На экране какая-то женщина показывала двум пластическим хирургам, как ей неудачно сделали глютеопластику, так что теперь у нее одна ягодица больше другой.
Миновала неделя с тех пор, как Эрику выписали из больницы, и она постепенно приходила в себя. Отек лица спал, боль переносилась легче. Пару раз ее навещала Мосс, приносила продукты. Игнорируя протесты Эрики, она немного навела порядок в квартире, перестирала ей белье и даже сходила в магазин за фруктами, полуфабрикатами и сигаретами.
— Я рада помочь, но в душ я тебя не поведу. Прелести свои мой без меня — тут я пас, — заявила она в свой последний визит. Впервые Эрика рассмеялась, о чем ей тут же пришлось пожалеть, поскольку сломанное ребро отозвалось на смех резкой болью.
На экране хирурги готовились оперировать широкий деформированный зад женщины, и в это время раздался звонок в дверь. Эрика неуклюже поднялась с кресла и, морщась, потащилась в коридор. К ее удивлению, на пороге стоял Питерсон, с кастрюлькой в руках.
— Привет, — поздоровался он.
— Привет.
— Ого! Мосс сказала, что ты побывала в бою. — Он смотрел на синяк, обезображивавший ее черты, и Эрика в смущении подняла загипсованную руку, заслоняя лицо.
— Так и сказала?
— Да. Она держит меня в курсе событий. Запястье сломано?
— И ребро.
Питерсон пришел к ней в синих джинсах и элегантном черном зимнем пальто с красным шарфом. Его чисто выбритое лицо все еще поражало худобой, но сам он казался более энергичным, чем прежде.
— Входи, — пригласила Эрика, отступая в сторону.
— Куда-то уезжаешь? — спросил Питерсон: переступив порог, он увидел у двери чемодан.
— Да. В Словакию, к Ленке. Погощу у нее немного, с детьми повидаюсь. Малышка уже ходит… подросла. Меня освободили от службы на несколько недель, и я тут без дела начинаю с ума сходить. Подумала, что сейчас самое время съездить.
Они прошли в гостиную. На экране женщина лежала на операционном столе лицом вниз, а хирург вытаскивал из одной ее ягодицы большой силиконовый имплантат. Эрика взяла пульт и выключила телевизор. Квартиру окутала тишина. Они слышали, как свистит вокруг дома ветер и шуршат сухие листья, кружащиеся на парковке.
— Я никогда не проводила так много времени дома. Даже не представляла, насколько здесь глухо и тихо днем.
— А то я не знаю. Когда уезжаешь?
— Сегодня после обеда.