Избранные произведения в одном томе
Шрифт:
По возвращении домой после того, как мы сбросили в реку трупы, у нас с Максом состоялся долгий разговор. Я спросила у него, чего он хочет от жизни и как это можно осуществить. Мой вопрос его ошеломил. Он сказал, что хочет уехать. Сказал, что его мечта — эмигрировать, навсегда покинуть эту дрянную страну. Накопить денег и осесть где-нибудь в Испании или в Марокко, стать владельцем бара или фермы.
— В этой стране я всегда буду быдлом, — объяснил он. — Всегда буду типом с криминальным прошлым. Здесь вся классовая система устроена так, что мне никогда не выбиться в люди. Можно слоняться и ждать, когда подфартит, но все равно в глазах общества я останусь недостойным плебеем. А можно самому взять быка за рога.
— Вот давай и возьмем быка за рога. Будем действовать
Этот наш разговор имел коренное значение. Он полностью изменил природу наших отношений, мы более или менее достигли взаимопонимания. Избавившись от трупов Томаса и Шарлин, мы на несколько недель затаились. Их исчезновение не наделало большого шуму. Через пару недель их тела вынесло на берег, но полиция пребывала в растерянности. По этому поводу был незначительный всплеск активности в интернете, в одной из газет появилась крошечная статейка, а потом все успокоилось. Мы тем временем строили планы. И чтобы претворить их в жизнь, нам требовались деньги.
Минувшим вечером мы пошли в Сохо. Макс снабжал наркотиками одного парня, работавшего в Сити, а тот недавно сболтнул, что у него пентхаус на Друри-лейн. Я подумала, что не мешало бы разведать обстановку. Пентхаус на Друри-лейн стоит, наверно, много миллионов, и не исключено, что несколько миллионов у него лежит где-нибудь дома.
Вечер мы начали с бара «Ку» [129] , где заняли столик в углу. Макс пользовался успехом у мальчиков за стойкой бара, и я видела, что он действительно выделяется среди посетителей. На нем была новая рубашка, которую мы купили сегодня, и она плотно облегала его торс, подчеркивая красоту мускулатуры; на голове — новая бейсболка. Волосы у него красивые сами по себе. Хоть и длинные, они не требуют особого ухода, и сегодня он их просто распустил, так что они падали ему на плечи, сияли в разноцветных огнях бара. Зал постепенно заполнялся. Двое парней вызвались угостить Макса выпивкой, и он не отказался. Насколько мне известно, Макс вообще-то натурал, но он охотно решился поводить за нос этих парней — немного поболтать с ними в обмен на очень дорогие напитки. Для меня ситуация складывалась непривычная: обычно, бывая с Максом в клубах или пабах, я паниковала, стараясь не кокетничать и даже не встречаться взглядом с другими мужчинами из страха вызвать его ревность. Мы сидели в баре уже примерно с час, когда к нам подошел высокий красивый мужчина. Знакомя меня с ним, Макс представил его Дэниелом. Тот был исключительно учтив и одет дорого и элегантно. Дэниел отошел к бару и вернулся с бутылкой шампанского «Кристалл» в ведерке со льдом и тремя бокалами. Я дождалась, когда он разольет шампанское по бокалам, пригубила свой, а затем извинилась и направилась в дамскую комнату, чтобы не мешать Максу спаивать Дэниела. Когда я вернулась к столику, Макс уже опорожнял бутылку в их бокалы.
129
Ku Bar — один из крупнейших гей-баров в Лондоне, находится близ Лестер-сквер.
— Жажда замучила, мальчики? — улыбнулась я.
— Если хотите, можно взять еще бутылку, — предложил Дэниел.
— Черт, хотим. — Улыбнувшись, Макс одним глотком осушил бокал. Столь же быстро мы расправились с еще одной бутылкой, а потом Макс с Дэниелом пошли танцевать. Я была немного шокирована, увидев, как Макс прижимается к Дэниелу. Изнывая от ревности, я сидела и допивала свое шампанское. Через пару песен Дэниел удалился в туалет, а Макс вернулся за столик.
— Я смотрю, ты кайф ловишь, — заметила я.
— Есть только одно место, куда я хотел бы всадить свой член, — ответил он, сунув руку мне в промежность. Я чуть раздвинула ноги.
— Вот и помни об этом.
— Нин, он пригласил нас к себе. В
— И как далеко ты намерен зайти? — осведомилась я. — Что ты собираешься с ним сделать? — Обычно я не столь прямолинейна, но меня раздирала ревность. Макс был мой. Он принадлежал мне. Я так долго чувствовала себя его собственностью, и ради разнообразия приятно было осознать, что я тоже могу предъявить на него свои права.
Макс нагнулся ко мне ближе за столом, взял мою руку и притянул к своему правому карману, где у него лежал пистолет, который на ощупь показался мне огромным. Я также заметила, что от прикосновения моей руки Макс возбуждается.
— Сегодня мы срубим хорошие бабки, — произнес он с улыбкой. — Речь только об этом.
— Не сходи с ума, Макс.
— Он будет жить, — все так же улыбаясь, пообещал Макс.
Мгновением позже из туалета вернулся Дэниел. Его пошатывало, взгляд немного остекленел. Он допил шампанское, что оставалось в его бокале, и мы покинули бар.
До дома Дэниела мы добрались на такси. Ехали недолго. Мне еще не доводилось бывать в столь роскошной квартире, которая больше смахивала на номер дорогого отеля. На меня Дэниел не обращал внимания. Когда мы поднялись к нему и он налил нам выпить, я извинилась и удалилась в ванную. В коридоре на стенах висели фотографии в рамках, вероятно, его родных — внешне они все были смуглые и темноволосые. Одна женщина присутствовала почти на всех снимках, на нескольких она была запечатлена только с Дэниелом. Вероятно, это была его мать. Миниатюрная, элегантная, с прической, как у Имельды Маркос [130] .
130
Имельда Ремедиос Виситасион Ромуальдес (род. в 1929 г.) — филиппинский политический и общественный деятель, вдова 10-го президента (1965–1986) Филиппин Фердинанда Маркоса (1017–1989). За силу и жесткость характера, в сочетании с красотой и изяществом, ее иногда называют «стальной бабочкой» или «железной бабочкой».
Ванная была просторной и красивой: белый мрамор, золотые краны. Над раковиной — огромное зеркало, на которое сверху прикреплена еще одна фотография той же женщины, только на ней она моложе и держит на руках темноволосого мальчика — должно быть, Дэниела. Я долго смотрела на фотографию и на свое отражение. Мне хотелось, чтобы у меня на коленях тоже сидел крошечный ребенок, и я скучала по матери. Она никогда не купала меня в своей нежности, мы никогда не были с ней близки, как это бывает в семьях уроженцев Средиземноморья, но я отдала бы что угодно за то, чтобы вернулось то время, когда еще ничего не изменилось, когда я была прежней.
Глядя на свое отражение в зеркале, я провела рукой по волосам, которые теперь опускались ниже плеч, падая мне на спину, поправила на себе бюстгальтер и топ. И подумала: как же она хороша, та женщина, что смотрит на меня из зеркала. В ней я больше не узнавала себя.
Вернувшись в гостиную, я увидела, что Дэниел лежит на полу возле огромного дивана L-образной формы, а Макс сидит на нем верхом. Оба были без рубашек, и я поначалу решила, что они предаются сексуальным забавам, но потом заметила, что нос у Макса в крови, а сам он обеими руками стискивает шею Дэниела. Они почти не производили шума, только из горла Дэниела изредка вырывались хрипы и бульканье.
— Черт, помоги мне, — попросил Макс. Я оцепенела. — Нин! Достань пистолет из моего кармана.
Я подошла ближе. Дэниел дрыгнул ногой и сшиб со стеклянного журнального столика огромную серебряную вазу с сухими духами. По голубому ковру рассыпались красные лепестки. Я вытащила пистолет из кармана Макса, и когда оружие оказалось в моих руках, у меня мелькнула мысль: а что, если я выстрелю в Макса? Что, если я его убью, а потом расскажу Дэниелу про свою жизнь, объясню, что я жертва? У него есть деньги. Возможно, он вознаградит меня за то, что я спасла его от смерти.