Избранные произведения в одном томе

Брындза Роберт

Питерсон поставил кастрюльку с рагу на кухонный стол.

— То есть это я зря принес?

— Положу в морозилку.

— Это мама приготовила. Шлет тебе привет… — Возникла неловкая пауза. — Кофе сделать?

— У меня есть. А ты сам будешь? — спросила Эрика.

— Пока нельзя… — Он слегка похлопал себя по животу. Они оба все еще стояли, и Эрика жестом предложила ему сесть.

— Я думала о тебе всю последнюю неделю… в тиши этой квартиры… — Она покачала головой. — Боже, как пафосно. Прости. В общем, я думала, представляла, как ты все это время — долгие недели, месяцы —

был замурован в четырех стенах.

— Ну, теперь ты и сама понимаешь, каково это.

— Да. Я видела, что тебе тяжело, но в полной мере этого не сознавала. Прости, Джеймс.

— Эрика, мы с тобой это уже обсудили.

— Но я хочу, чтобы ты знал: я сожалею, обо всем. — Она улыбнулась ему и поморщилась: часть лица все еще болела. Питерсон улыбнулся в ответ.

— Можно мне просто воды?

— Конечно.

Он встал, прошел на кухню, взял стакан и наполнил его водой. Эрика отметила, что он сильно изменился за последние недели. Его движения обрели былую естественность, шаг снова стал пружинистым. Питерсон опустился на диван, глотнул воды, затем сдвинул в сторону книги и журналы на столике, освобождая место для стакана.

— Тебе как будто лучше, — прокомментировала Эрика.

— Да. Доктор говорит, я пошел на поправку. Начал нормально есть. Несколько дней назад вернулся аппетит, да не просто аппетит — жор напал. И я сразу ощутил разницу. Нормализовался сон… Стул, — добавил он и, прикрыв рот рукой, скорчил шутливую гримасу. — Никогда не задумывался, сколь важны эти простые вещи для счастливого существования, пока не лишился их.

— Здорово. Когда возвращаешься на работу?

— Не раньше чем через несколько недель, но форму я стараюсь набирать постепенно. Надеюсь скоро возобновить тренировки в спортзале. Начну с легких нагрузок.

Его взгляд упал на ее загипсованную руку, покоившуюся на подлокотнике кресла.

— Впрочем, я пришел сюда не… злорадствовать… и вообще. Хотел отплатить услугой за услугу.

— За какую?

— Ну, ты же навещала меня, продукты приносила, не обижалась на мою раздражительность.

— Я не услугу тебе оказывала, Джеймс. Я приходила на правах… Впрочем, теперь это не важно.

— На правах моей возлюбленной.

— Да. Хотя, думаю, я давно перестала ею быть.

Ничего не ответив, Питерсон устремил взгляд мимо нее в окно. Эрика жалела, что выключила телевизор. На улице стонал и завывал ветер, бесновавшийся вокруг дома.

— Ты не хочешь… — начал он.

— Чтобы мы снова были вместе?

Питерсон проглотил комок в горле и в смущении потер ладони.

— Эрика. Я думал, мы просто друзья?

— Так и есть. Но спасибо за информацию. Теперь мне известно твое отношение, — сказала Эрика, съежившись от его тона, который подразумевал, что он мягко дает ей от ворот поворот.

— Ты думала, что мы снова будем вместе?

— Нет!

— Тогда что? — спросил он.

— Не знаю. Ты — британец. И я думала, что, как и все британцы, ты не склонен говорить о своих чувствах. Думала, что мы просто спустим все это на тормозах.

— О’кей. Хорошо, — кивнул он.

—

О’кей. Хорошо? Ты пришел, чтобы официально положить конец нашим отношениям? Официально расстаться со мной?

— Нет! Но ты сама завела об этом разговор.

— Ничего подобного, — возразила она.

— Эрика, так и было. Я же просто принес тебе поесть, ну и хотел повидаться.

— Что ж, поесть ты принес. Повидался. Можно отваливать.

Питерсон покачал головой:

— Порой ты бываешь такая стерва.

— Да. Меня еще и не так называли.

Он встал, направился к выходу, но, не дойдя до двери, остановился.

— Эрика. Нам ведь работать вместе, и ты должна знать: я не виню тебя в том, что случилось. Просто в наших отношениях произошел перелом. Они изначально были обречены. Мы можем перевернуть эту страницу и быть друзьями?

— Ты только что обозвал меня стервой, а теперь хочешь, чтобы мы были друзьями?

— Я не обзывал тебя стервой. Сказал только, что ты порой ею бываешь.

— Что ж, откровенность за откровенность. С твоей стороны было непорядочно являться сюда и устраивать разборки, когда мне и без того тошно! — Эрика почувствовала, как глаза обожгли слезы, и прикрыла лицо рукой. — Просто уйди… УХОДИ!

Питерсон постоял еще немного, хотел что-то сказать, но передумал и ушел.

Эрика посмотрела на часы, мысленно подгоняя время. Ей хотелось поскорее уехать, отдохнуть от того, что есть и что было. Ее душевные силы были на исходе.

Глава 37

^{Суббота, 16 сентября 2017 года}

Шарлин и Томас не давали о себе знать. Минувшим вечером Макс вернулся домой поздно. Он был пьян. Потребовал, чтобы я накормила его ужином. Я поставила перед ним тарелку макарон, которые приготовила некоторое время назад. Они несколько часов пролежали в сковороде и стали суховатыми. Макс намотал их на вилку, сунул в рот и тут же выплюнул.

— Это что?

— На ужин приготовила. Не знала, когда ты придешь, — объяснила я, сидя за столом напротив него. Меня мучало знакомое тошнотворное чувство страха, которое возникало каждый раз, когда я была уверена, что он вот-вот сорвет на мне злость. Ощущение было такое, что в ушах жужжит воздух, а внутри все холодеет. Меня прошиб пот, стала бить дрожь, так как я знала: что бы я ни сделала, что бы ни ответила, его это не устроит.

— Этим только собак кормить! — рявкнул он, воткнув вилку в горку макарон. — По-твоему, меня можно кормить дрянью, которую даже собака жрать не станет?

На глаза навернулись слезы, и я пыталась затаить дыхание, чтобы не заплакать в голос.

— Чего нюни распустила?

— Ты меня пугаешь!

Макс швырнул тарелку с макаронами в стену, что находилась за мной. Я почувствовала, как в спину мне полетели брызги соуса.

— Что сидишь? Убирай.

Я отодвинулась от стола, ножками стула карябая пол, и медленно встала.

— УБИРАЙ!

Я вздрогнула. Макс подскочил ко мне, схватил меня за волосы и повернул лицом к стене, по которой стекала вниз красная струйка.