Избранные произведения в одном томе
Шрифт:
— Чаще всего так и бывает.
— Будем исходить из того, что это так. Сделай все как надо. И побыстрее. Для всех будет лучше.
Эйб понял. Когда жертвы — дети, люди становятся немножко бешеными. Иногда и полицейские тоже.
Сандерс заказал машину. Как всегда, позвонил заранее в отель, собрал относящуюся к делу информацию и отправился домой — паковать чемодан.
— Дети убивают детей, а у них даже отдела убийств нет, чтобы все это разгребать, — бормотал он. — Хорошо, хоть я приеду, а то эти олухи деревенские, должно быть,
Рейни успела отдернуть палец от спускового крючка.
— Дэнни, — выдохнула она.
Мальчик замер, словно оглушенный. Пистолет двадцать второго калибра, который он держал в правой, наполовину вытянутой руке, смотрел в колено Рейни. Левая рука, с револьвером тридцать восьмого калибра, висела вдоль тела.
Куда смотреть? Она по-прежнему целилась в Дэнни.
И тут Шеп шагнул к ней.
— Стоять! — крикнула Рейни, имея в виду обоих. Шеп был вооружен, но хотя она и доверяла ему как другу, полагаться на него полностью не могла — здесь он был еще и отцом. Если Шеп решит, что Дэнни в опасности или если сам Дэнни посчитает, что он в опасности…
Рейни чувствовала, что ситуация быстро выходит из-под контроля, и постаралась не поддаться панике.
— Ты в порядке? — обратилась она к Шепу, не спуская глаз с мальчика.
— Это ошибка. — В голосе Шепа слышалось отчаяние. — Это все — одна большая ошибка.
— Вот и хорошо, но пока это все не закончилось, держи руки так, чтобы я их видела.
— Послушай…
— Дэнни, я хочу, чтобы ты слушал меня. Ты должен положить оружие. О'кей? Я хочу, чтобы ты — очень медленно — положил свое оружие на пол.
Дэнни не двигался. Взгляд его метался из стороны в сторону, и Рейни почти физически ощущала идущий от него запах паники. На нем были черные джинсы, черная футболка и белые кроссовки. Другого оружия, кроме того, что он держал в руках, она не видела, но и поклясться, что его нет, не могла. В доме шерифа хранилось много оружия, и Рейни знала, что Шеп с ранних лет брал сына с собой на охоту.
— Дэнни, — она добавила командного голоса, — я досчитаю до трех, а потом ты положишь оружие на пол.
— Рейни…
— Замолчи, Шеп. Дэнни, ты меня слышишь?
— Он ничего не сделал!
— Замолчи, черт возьми, или я уложу тебя на пол!
Шеп замолчал, но было уже поздно. Глаза у Дэнни сделались шальные, правая рука задрожала от напряжения. Рейни перенесла вес на левую ногу и на всякий случай снова положила палец на спусковой крючок.
— Дэнни! — Она повысила голос. — Дэнни, ты меня слушаешь?
Мальчик повернул голову в ее сторону.
— Дело серьезное, да, Дэнни?
Он коротко кивнул. Теперь у него дрожали уже обе руки.
— Думаю, ты хотел бы покончить с этим. Сейчас я скажу, что мы собираемся сделать. Я досчитаю до трех. Ты медленно положишь оружие на пол. Потом, когда я скажу, подтолкнешь его ногой ко мне. А потом ляжешь и вытянешь руки и ноги. Вот и всё. Всё
Мальчик ничего не сказал. Он посмотрел мимо нее, туда, где на полу, протянув друг к дружке руки, лежали две девочки. Заметил он, похоже, и учительницу. Заметил и содрогнулся.
Господи, он не выдержит. Застрелится или получит пулю. Рейни не знала, какой вариант перевесит, но знала, что конец будет одинаков в любом случае. Убитые. Мертвые дети. Господи, только не это…
— Дэнни…
Поздно. Он вскинул правую руку.
— Нет! — дико взвыл Шеп.
— Не делай этого, Дэнни!
Выбирать не приходилось. Рейни потянула спусковой крючок.
Дэнни приставил дуло пистолета к своей голове.
— Черт! — Шеп бросился к сыну.
Рейни вскинула руку и выстрелила в потолок в тот самый момент, когда отец и сын грохнулись на пол. Оружие Дэнни исчезло из виду, оказавшись между двумя телами. Потом револьвер все же выскользнул из-под них. Рейни отбросила его ногой и увидела, как Шеп схватил сына за правую руку и с силой сжал. Мальчик вскрикнул от боли. Шеп вырвал пистолет из его пальцев и отшвырнул в коридор.
Все закончилось быстро. Дэнни остался лежать на полу, уже не сопротивляясь. Шеп сел. Он тяжело дышал, и по его щекам катились слезы.
— Будь оно проклято. Будь оно проклято. Ах, Дэнни, Дэнни…
Он попытался — наверное, слишком поздно — обнять сына, но мальчик оттолкнул его.
Шеп уронил голову. Его плечи дрожали.
Рейни поняла, что пора включаться. Она повернула Дэнни на живот, и теперь он лежал в восьми или девяти футах от трех застывших навсегда жертв. Действуя по инструкции, развела руки и ноги. Обыскала. И, не найдя больше оружия, завела ему руки за спину и надела наручники.
— Дэниел О'Грейди. — Рейни рывком подняла мальчика на ноги. — Вы арестованы. У вас есть право хранить молчание. Все, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде.
— Ничего не говори. Ни слова, — резко бросил Шеп. — Ты меня слышишь, сынок? Ничего не говори!
— Помолчи, Шеп! Ты не можешь давать такие советы собственному ребенку и сам прекрасно это знаешь. Ты понимаешь свои права, Дэнни? Понимаешь, что ты арестован за то, что сделал здесь, в школе?
— Ни слова, Дэнни! Ничего не говори!
— Шеп! — снова предупредила Рейни, но это было уже неважно.
Дэнни О'Грейди даже не посмотрел на отца. Он стоял понуро, опустив плечи, в черной, слишком большой для него футболке «Найк», измученный и осунувшийся. Какое-то время он молчал, потом выдавил из себя:
— Да, мэм.
— Ты это сделал? — уже мягче спросила Рейни и услышала в своем вопросе смятение и замешательство. Она знала этого мальчика едва ли не с самого его рождения. Знала, что он хороший ребенок. Он носил подаренный ею значок помощника шерифа. Да, Дэнни был хорошим мальчиком. — Ты застрелил этих людей, Дэниел? Ты убил маленьких девочек?