Избранные произведения. Том 1

Иванов Всеволод Вячеславович

Шумахер.Президент приказал вам покаяться перед теми особами, коих вы прямо оскорбили.

Ломоносов.Никогда ни прямо, ни обиняком я не оскорблял академика Рихмана, моего друга.

Шумахер.Подчиняйтесь приказу президента. Подчиняетесь?

Ломоносов.Подчиняюсь. Господа академики! Канцелярия Академии наук выхлопотала у Сената приказ — просить мне у вас прощения. Она доказала, что недавно мри императорской охоте я устроил шумство и натравил Некоторых из вас на себя, тем вызвав обнажение шпаг. Канцелярия доказала, что вы были агнцами, а я волком, по в персонах ваших я оскорбил всю Академию и

даже котел уничтожить, о господи, знатнейших людей российской науки. Вот что доказала канцелярия Академии наук, и она всесильна!.. По приказу сему я прошу у вас прощения, господа академики. (Шумахеру.)Они молчат? Плохо стали понимать по-русски? На каких иностранных языках повторить мою просьбу? На латинском, немецком, греческом или английском, к коему, кажется, вы ныне весьма склонны, понеже англичане преимущественно ведут чрезвычайно живой торг с Россией?

Шумахер (вздохнув).Молчат по другой причине. Скажу с глубоким прискорбием, дорогой Михайло Васильич, — церемония мольбы вашей начата вами неправильно. Щадя ваше чрезмерное самомнение, я не сделал церемонии широко публичной. Хотелось, как говорят по-русски, келейно, даже в отсутствии президента, тихо. Но все-таки церемония есть церемония. Начну с того, Михайло Васильевич, что вами сказан не тот текст. Говорить надо приблизительно так, как говорили вы перед академиками лет десять тому назад, а именно 27 генваря 1734 года. Позвольте напомнить? (Читает.)«Униженно прошу и заклинаюблагосклонно — простить меня, сознающего чудовищныеразмеры своего непростительногопроступка». Смирение, христианские слова!

Тауберт.И притом сказанные с тюремными цепями на руках.

Ломоносов.А сейчас хорошо бы ещё и колодку на шею?

Тауберт.Того лучше — петлю!

Шумахер машет на Тауберта, тот садится.

Стефангаген (входит).Президент жалует в Академию.

Шумахер (вскочив).Президент?!

Теплов (жестом успокаивая всех).Сначала покончим с покаянием Ломоносова. Видно, господа, без осудительного слова не обойтись. Так принято во всех академиях Европы, кои построены так же, как и наша Санкт — Петербургская, — им велено защищать веру в бога и в крепость царствующего дома. Продолжайте.

Шумахер.Кто скажет осудительное слово?

Теплов.Академик Миллер.

Миллер.Я — историк. Письмо же Эйлеру о физике. (Но, увидев неудовольствие на лице Теплова, поспешно добавляет.)Однако перед историей все науки одинаковы. Я скажу ему осудительное слово! Ломоносов всегда боролся против моей норманской теории происхождения Руси. Он отрицает, господа, что Русь произошла от варягов, от норманнов…

Фон-Винцгейм (отстраняя Миллера).Господа, позвольте же сказать астроному! Ломоносов хлопочет об астрономической экспедиции в Сибирь. Зачем? Там, вы знаете, астрономы смогут наблюдать прохождение планеты Венеры через диск солнца. Что же онпредлагает намнаблюдать?.. О-о-о! Не окружена ли Планета Венера воздушною атмосферой? Боже! Он

утверждает, что там возможна жизнь? Жизнь! Где в Библии сказано, что бог посетил планету Венеру и там посеял жизнь и создал человека? Где?

Уитворт (отстраняя фон-Винцгейма).Многочисленными своими трудами по географии я доказал, что из Ледовитого океана, забитого, так сказать, по горло льдами, в Тихий океан пройти нельзя! Ломоносов утверждает обратное. Значит, я напрасно писал свои книги и тратил ваши деньги, господа члены Академии?

Де-Рюшампи.Господа! В моих трудах неопровержимо доказано, что антихрист породит могучего оратора, который ослепит вас своими рассуждениями о пользе материализма, и я, ботаник…

Теплов.Господа академики! Нужно говорить преимущественно о физических трудах Ломоносова. Кто сим трудам его скажет осудительное слово?

Рихман.Я. (Оживление).

Ломоносов, стоя опустив голову, поднимает ее с удивлением.

Ломоносов.Егор Вильгельмыч, друг, ты?

Рихман (спокойно).Я осуждаю.

Тауберт(с наслаждением, ко всем).Рихман — осуждает! Лучшие друзья от него отказываются.

Шумахер.Осуждайте, академик Рихман, громче осуждайте!..

Рихман.Да, я осуждаю Ломоносова! (Одобрительные аплодисменты.)Но прежде всего, что есть Ломоносов? Философ, естествоиспытатель, поэт. Философ — он по-новому объясняет нам мир. Естествоиспытатель — он по-новому доказывает опытами и наблюдениями свое философское объяснение мира. Поэт — он воспевает красоту и совершенство, природу, храбрость и величие русского человека.

Уитворт.Пока я не слышу осуждения.

Де-Рюшампи.Слушайте дальше. Он осудит Ломоносова как физик.

Рихман.Я — физик. Подобно другим физикам Европы я верил, что при накаливании металл увеличивается в весе, потому что туда-де входит флогистон. Ломоносов провел неопровержимыеопыты, доказывающие, что увеличение веса металлов при нагревании есть результат соединения металла с воздухом. Тогда я, вместе с ним, сказал — никакого божественного флогистона не было и нет!

Уитворт.Есть флогистон!

Шумахер.Академик Рихман, я лишаю вас слова!

Рихман.Господин Теплов, разрешите мне окончить речь!

Теплов.Да, да!

Уитворт.Атеист!

Теплов.Тише! Говорите, говорите…

Рихман.Тысячелетие над нами грохочут громы и сверкают молнии. Откуда они? Откуда сие?

Теплов.От бога, академик Рихман.

Рихман.Многие ученые физики исповедуют эту догму. Мы же с Ломоносовым опытами хотим доказать, что причина грома и молнии есть…

Теплов.Академик Рихман! (Стучит по столу.)

Ломоносов.Ну, чего кричать? Рихман говорит правду. Сила электрического огня в молнии столько веков не была еще испытана!.. «Природа не все свои священнодействия сразу открывает», — говорит Сенека. Многое будущим векам, когда даже память о нас исчезнет, оставлено: многое после нас грядущим поколениям ученых откроется. Мы хотим рассеять мрак, покрывающий доселе эту тайну небесного круга.