Избранные произведения. Том 1
Шрифт:
Нартов.Утомился я, поеду к себе, отдохну.
Иконников.Позвольте, я довезу вас, Андрей Константинович.
Нартов.У тебя кони горячие, молодые, тебе ехать далеко, а мне, государь мой, близко. Я на своих. Прощай, государь мой, Михайло Васильевич. (Уходит.)
Иконников.Михайло Васильевич… (Обнимает.)Степан Петрович, прощайте. (Ломоносову.)Сейчас и твоим инженерам-геологам и металлургам лошадей подадут.
Ломоносов.Ваше
Иконников.Ни, ни! Ел ли, не ел ли, а за обед почту! Ха-ха!.. Еще в Сенат хочу успеть перед отъездом: потолковать насчет сих манускриптов! Ну, кто со мной на Урал, собирайтесь!
Все ушли.
За окнами голоса: «Спасибо, Михайло Васильевич!» — «Вам спасибо». — «Не забыли карты географические?» — «Всё взяли?» — «Прощайте, генерал!»
Ученики возвращаются.
Петер.Ну, ребята, пора и нам собираться! А друзья-то какие у Михайло Васильевича? Андрей Константинович! Семен Петрович!
Шелех.Иконников тоже не из последних.
Укладник.Ермолушка, ты орден Андрея Первозванного у него разглядел?
Шелех.Взгляд-то повострее ордена будет.
Петер.Взгляд такой, что поставить с ним рядом некого! Азов брал!..
Конон Ракитин (степенно).До Азова он, семнадцати лет отроду, гренадером в Полтавском сражении бился: шведского генерала Шлиппенбаха собственноручно в плен взял. В нашей картине «Полтавская баталия» третий гренадер справа от Петра — Иконников!
Петер.Ну, братцы, раз такой герой нас везет, надо ехать хоть через край света!
Входит Поповский с книгами подмышкой.
Поповский, смотри, Иконников!
Поповский.Некогда.
Конон Ракитин (вздыхая).Эх, завидую я, ребятки, кто на Урал едет! Академик Крашенинников рассказывал — красиво там. Реки огромны, люди того огромней. Пишите письма мне, Петер, пиши!
Петер.Я вот невесте своей собирался писать. А невесту мою — в Калужской той злосчастной провинции, — барин Демидов себе на забаву потребовал. Она и повесилась. Ножом бы я этому барину письмо отписал! По горлу!.. (Поповскому, что раскрыл было книгу.)Ну, опять он со своей латынью! До Вергилия ли, Цицерона нам сейчас, Поповский?
Поповский.Куда вы направляетесь? В дальние странствия? Так вот, размышляя над речью Цицерона «В защиту поэта Ахия», Михайло Васильевич, быть может, думал и о вас, когда писал свои стихи?
Науки юношей питают, Отраду старцам подают, В счастливой жизни украшают, В несчастной случай берегут; В домашних трудностях утеха, И в дальних странствах не помеха, НаукиУченики аплодируют. Поповский церемонно раскланивается и садится.
Шелех.Философ, Николай Никитыч, а ты б подметки-то подкинул: нога из сапога нам подмигивает. Язык у тебя хорош, а подметки никуда.
Поповский.Ничего. Язык мысли кормит, он же и до победы доводит. А от победы до крепких сапог один шаг!
Ученики смеются.
Возвращаются Ломоносов, Елизавета Андреевна и Рихман.
Рихман.А мне пора, Михайло Васильевич, к моей громовой машине.
Ломоносов.Обождите. Обедать будем. А тучу не прозеваем: у меня на крыше ученик сидит, сторожит. Гриша!
Уктусский (сверху).Туча еле-еле видна, Михайло Васильевич. И грому не слышно. Оно и лучше: доброе молчанье лучше худого ворчанья. (Уктусский скрылся.)
Ломоносов.Ну вот, видишь. Может и грозы-то не будет.
Рихман.В воздухе душно. Животные томятся. Будет гроза.
Ломоносов.Поповский!
Поповский.Бегу!
Ломоносов.Вот поэт! Сразу догадался. Куда же побежишь?
Поповский.Два штофа водки!
Ломоносов.Четыре.
Елизавета Андреевна.Спиваться, что ли?
Ломоносов.Поморов, земляков, жду. Ну, и ребят проводить надо.
Поповский и Елизавета Андреевна уходят.
(к ученикам).Все задачи свои составили?
Голоса.Все! Все составили! Все написали!
Петер.Один только Анкудин Баташ еще в своем подполе пишет побасеночки свои.
Ломоносов.Не нравится?
Петер.Работы его по коже нравятся, а побасенки — нет. Не до шуток нам, Михайло Васильевич! Шутки шутить — людям голову мутить. Вот что народ-то говорит! Что грозно, то — честно; что смешно, то — грешно.
Ломоносов.Верно. Сей слезы, радость пожнешь. А только вдруг, Петер, он радость эту издалека чует? Баташ — млад годами, зато стар бедами. Слушай, поле, что про грозу лес шумит. Эх, отроки мои, драгие воспитанники! Металлов милые искатели! Перелистывая ваши задачи, думаю: «А, впрямь, не пустить ли их в свет? Пометив тайными значками, какими-нибудь литерами? Какова инвенция-то, а? Какова выдумка? И сие сотворить не для реванжа или отмщения академикам, а что б действительно работы вам облегчить». Ха-ха! Никита! Ермола! Ваша задача из первейших. Имена ваши на ней зачеркиваю. Под каким тайным знаком хотите задачу пустить? Какую выберешь литеру, Ермола?