Избранные произведения. Том 3
Шрифт:
— Но ведь это, наверное, опасно… я имею в виду недозируемый стаз криптогнозы в сферу сознания. Могут быть нежелательные последствия.
— Еще первобытные жрецы умели открывать и закрывать без ущерба для психики подсознание, почему же не сможем мы, вооруженные их опытом и современной техникой? В общем, пока молчок. Могу я на тебя положиться?
— Буду нем как рыба!
— Договорились. Вечером пройдем первый цикл эфанализа, я подготовлю Гиппократа, а ты пока полистай информатуру по палеомедицине. Встречаемся в девять
— Слушаюсь, шеф!
Заремба вытянулся, четко повернулся, щелкнув каблуками, и вышел, заинтересованный и обрадованный доверием старшего товарища и предстоящей интересной работой. Он оставался самим собой при любых обстоятельствах: метался, постоянно испытывая здоровую неудовлетворенность, не сомневался в правильности своих поступков, жил по собственным программам и отличался кипучей активностью и хронической невоспитанностью. И все же нейрохирург из него вылуплялся талантливый.
— Лучшего не найду, — вслух подумал Мальгин.
Он уже собирался уходить, когда киб кабинета сообщил о чьем-то запросе.
— Включай, — через силу кивнул Клим; разговаривать ни с кем не хотелось.
Виом напротив воспроизвел пятачок домашней обстановки и молодую девушку, почти девочку, чем-то похожую на Купаву, однако напоминавшую также и Карой, и мать Мальгина в молодости, и кого-то еще. Но схожесть ее с Купавой была очевидна: тот же овал лица, огромные серо-голубые, с зеленоватым оттенком, глаза, брови вразлет и необычная складка губ, придававшая лицу неповторимую прелесть печального очарования… Сердце дрогнуло, и сразу же навалилась тоска и желание увидеть Купаву. Мальгин с трудом удержался от соблазна выключить виом.
— Доброе утро,- произнесла незнакомка певуче, на русском языке, но с уловимым акцентом. — Меня зовут Акилина или, если хотите, Акулина, я дочь Лондона.
Мальгин захлопнул рот, «включая» привычное самообладание. До этого дня он не видел дочери Майкла, хотя и знал, что она существует. Но девчонка была красива, а главное, похожа на Купаву, что и подняло в душе хирурга бурю чувств.
— Слушаю вас.
— Извините за вторжение, я знаю, как вы заняты. У отца никаких изменений?
Мальгин помолчал, переживая приступ иссушающего душу бессилия:
— Все то же: без сознания.
Он не стал говорить ей, что у Лондона идет тот же процесс, что и у Шаламова когда-то, хотя и медленнее, и помешать этому земная медицина не смогла.
— Могу я поговорить с вами не по видео?
«Зачем?» — подумал Клим, но вслух сказал:
— Можете. Завтра утром, в восемь тридцать, у меня в институте, не более получаса.
Девушка молча кивнула, принимая ответ хирурга как должное, и выключила связь, повесив в воздухе короткое и странное «аве».
— В его устах звучало «завтра»,как на устах иных «вчера»,- глубокомысленно пробормотал Мальгин строфу из стихотворения Пастернака. Отголосок смутной боли, который вошел в сердце
Мальгин поймал себя на том, что думает не о деле, и рассердился.
Что с тобой, мастер? Что за вздор лезет тебе в голову? Не пора ли наконец прекратить препарировать душу скальпелем диких сомнений, поклоняться идолу хандры и ждать неизвестно чего?…
А выходя из кабинета, он нос к носу столкнулся с Игнатом Ромашиным, экспертом аналитического центра Управления безопасности.
Бывший начальник отдела безопасности выглядел, как всегда, уравновешенно-приветливым и внимательным, словно не пережил момент небытия, когда его на Симушире накрыл ответный пси-удар Шаламова. Но именно поэтому он был дорог Мальгину, и его появление всегда благоприятно действовало на психику.
— Похоже, я не вовремя, — проговорил Ромашин, отступая.
— И да и нет, — заулыбался Мальгин и сделал приглашающий жест. — Входите.
— Вы куда направляетесь, если не секрет?
— Домой, кое-что надо обдумать и сделать, а мой «домовой» — помощник неплохой, разве чуть-чуть хуже Гиппократа.
— Тогда я вас провожу, поговорим по пути. Кстати, как состояние Лондона?
— Положение остается сложным, хотя процесс преобразования нервной системы почти прекратился.
Они направились к лифту,потом нашли такси, доставившее их к станции метро.
— Мне звонила дочь Лондона,- сказал Мальгин, набирая в кабине метро код Смоленска. — Вы ее знаете?
— Чисто внешне. Судя по репликам Майкла, очень самостоятельная особа… с великолепными данными. А? — Ромашин приподнял бровь.
— Согласен,- кивнул Мальгин без улыбки. — Она хочет увидеться со мной, поговорить о чем-то. О чем? Об отце она может узнать и без меня. Я оценил ее возраст в семнадцать лет, не ошибся? Хотя это не имеет никакого значения.
— Ошиблись всего на год, ей шестнадцать.
Автомат метро быстро прошепелявил: «Внимание! Смоленская станция «Десна-три». В глазах потемнело, привычно перехватило дыхание, и они вышли в зал станции метро «Десна-три», ближайшей от дома хирурга.
Через пятнадцать минут Мальгин открыл дверь квартиры и впустил Ромашина, вошедшего с некоторым колебанием.
— Спешу, — пояснил тот в ответ на взгляд хозяина.
— Надеюсь, не настолько, чтобы не зайти. Кофе, чай, медовый напиток?
— Сбитень? Не откажусь. Сами готовите?