Избранные произведения. Том 3
Шрифт:
Поиски нефа с Шаламовым на борту длились почти месяц, но ни к чему не привели: спасатель исчез. Почему его потянуло на Тритон, выяснить не удалось, хотя и существовала гипотеза, по которой на Тритоне располагался еще один орилоун. Однако искать «метро по-орилоунски» на поверхности спутника Нептуна было нецелесообразно, для этого пришлось бы привлечь едва ли не весь космофлот Системы, и поиски прекратили.
Не появился Шаламов в поле зрения пограничников ни на Маате, ни на Орилоухе, ни у Стража Горловины, канув в космос, как в омут.
— Так
— Практически нет, — ответил инк «трека». — Погранпосты у Маата и Орилоуха предупреждены о его появлении, но тревог пока не было.
— А пост у Стража Горловины?
— Дела со Стражем обстоят сложнее. «Серая дыра» зарастает, по выражению ученых, и вход в нее стал почти недоступен. Через несколько дней из Горловины будут эвакуированы последние отряды исследователей, оставаться там слишком рискованно.
Мальгин кивнул и выключил канал. Посидел с минуту, переваривая услышанное. Подумал: здесь есть какая-то связь — между тем, что Шаламов угнал на Тритон машину, и тем, что пыле-газовый фонтан бьет из атмосферы Нептуна. Либо Дан знал об орилоуне на Тритоне, либо пошел дальше — на Нептун, зная точные координаты орилоунского метро на планете. Интересно, не это ли имел в виду Ромашин, предлагая мне участие в поиске Дана?…
Обед Клим поглотил в одиночестве и размышлениях,а ровно в два часа дня Заремба ввел в кабинет огромного детину в спортивном комби- на голову выше Клима и в два раза шире. Мускулатуру гость имел действительно впечатляющую, хотя ходил удивительно мягко и тихо. Он вообще двигался очень экономно, а в кресле сидел почти не шевелясь. Только поглядывал исподлобья: твердое, широкоскулое лицо, большие, но тоже по-мужски красивые, твердые губы, серо-голубые глаза, тяжелый подбородок. Про таких говорят- амбал, подумал Мальгин отрешенно. Великолепная лепнина! Только мимики не хватает, уж больно суров.
Парня звали Аристархом Железовским, шел ему двадцать седьмой год. У него было еще одно достоинство- голос. Когда он заговорил, Мальгин даже вздрогнул: такого глубокого и тяжелого баса он в жизни своей еще не слышал.
— Годится? — весело спросил Заремба, когда они познакомились.
— Посмотрим, — пробормотал несколько потрясенный Клим, оставаясь тем не менее верным своим принципам: хотя его внутреннее «я» оценило незнакомца с первого взгляда, выводы он привык делать на основании большего объема впечатлений.
Железовский ни разу не пошевелился и не прервал его, пока хирург вводил присутствующих в курс дела, и, лишь когда Клим закончил, математик спросил:
— Что от меня потребуется конкретно?
«Хорошо, что он не поинтересовался этикой эксперимента, — вздохнул про себя Мальгин с облегчением, — разрешения-то у СЭКОНа я испрашивать не собираюсь».
— Ваша задача, — произнес он вслух, — дать логико-смысловой прогноз опыта и математическую модель. Сможете?
Железовский помолчал.
— Все зависит от объема информации.
— Тогда сегодня
— В девять, — после паузы уточнил математик и встал. — Раньше не смогу.
— Извините, э-э… — сказал Мальгин ему в спину с некоторым сомнением. — Надеюсь, я не нарушил ваших планов. Может быть, вам стоит подумать?…
— Мне интересно, — оглянулся человек-гора, и Мальгин увидел на его губах улыбку, открытую, дружелюбную, чуть смущенную.
— Годится? — прошептал Заремба, когда математик вышел.
Мальгин молча хлопнул его по подставленной ладони.
Акулина Лондон заявилась в институт ровно в восемь, демонстрируя неслыханную для девушек своего возраста пунктуальность. Одета она была в чешуйчатый костюм — блузка и короткая юбка, — играющий зеленым огнем, и в такие же туфли на высоком каблуке, удлинявшие и без того длинные и стройные ноги. В ушах девушки сверкали алые капли сережек, ожерелье из таких же капель струилось на груди, как цепь из тлеющих углей.
«Вырядилась!» — с мимолетной неприязнью подумал Мальгин, тут же меняя свое мнение при взгляде на лицо Акулины: контраст свежести, красоты, молодости и печали буквально потрясал! И все же могла бы надеть что-либо попроще… или я слишком придираюсь? На ее месте Купава вряд ли оделась бы так… вызывающе.
— Идемте.- Мальгин встал из-за стола, стараясь незаметно поправить рубашку на спине. — Отец лежит в клиническом отделении этажом ниже.
— Вы не поздоровались, — укоризненно проговорила Акулина.
— Извините.- Клима бросило в жар, но он тут же парировал:- Засмотрелся на ваши ноги.
Девушка озадаченно посмотрела на туфли, потом поняла, порозовев.
— Надо было, наверное, одеться иначе?
Мальгин молча открыл дверь, сердясь неизвестно на кого, первым шагнул за порог и нос к носу столкнулся с незнакомым, дочерна загорелым парнем.
— Добрый вечер,- пробормотал тот,отступая; одет он был в спортивный костюм.
— Привет, — буркнул Клим, оглядываясь.
— Клайд?- удивилась Акулина, переходя на английский.- Что ты тут делаешь?
— Гуляю,- огрызнулся парень, быстро приходя в себя.- Может быть, мне нужна консультация. Может быть, я хочу сделать операцию на мозге, чтобы стать таким же умным, как твой па.
Глаза у Акулины сузились, ничего хорошего не предвещая.
— Ты только затем и явился, чтобы сморозить глупость? Ты что — следишь за мной?
— Ничуть не бывало, — запротестовал Клайд со смехом. — А насчет глупости я уже говорил: хочу, чтобы…
— Клайд!
— Не придирайтесь к нему,- сказал Мальгин, оставаясь спокойным, вполне понимая чувства молодого человека. — Чем сосуд наполнен, то из него и льется. — Он обошел Клайда и направился к лифту, оглянулся. — Идемте. Оба.