Избранные произведения. Том 3
Шрифт:
Отстранив женщину, он прошел в гостиную, озаряемую сполохами цветоселектора, вытащил из проектора блок иглокассет и с хрустом наступил на него каблуком. Но голова прояснилась не сразу, а на языке долго оставался приторный вкус какой-то гнили. Мальгин в свое время профессионально интересовался воздействием наркомузыки, «раскачивающей» биоритмы деятельности мозга, обостряющей восприятие электромагнитных колебаний низкой частоты, и знал, что нужно делать, чтобы снять стресс выключения.
Подхватив слабо сопротивлявшуюся Купаву на руки, он затащил ее в ванную, пустил горячую воду и, сорвав с нее
— Я сама.
Пройдя на кухню, знакомую до тихого бешенства, Клим вскипятил молока, нашел в аптечке возбуждающее (кто-то побеспокоился заранее), растворил таблетку в чашке и отнес в гостиную, где Купава устроилась с ногами на диване в форме спящего льва.
Кивком поблагодарив его, она принялась прихлебывать из чашки, дуя на молоко.Мальгин смотрел, как она по-детски выпячивает губы, ослабевшая, бледная, сонная, круги под глазами, и в душе рвались бомбы и гранаты, отряды шли на отряды, и кто-то погибал каждую секунду, и крепла уверенность, что напрасно он бежал от себя, его будущее- перед ним,и росло чувство вины перед Карой, которая ждала его решения, делая вид, что ничего не решила сама…
Купава успела переодеться в шорты и полупрозрачную майку, по которой бродили, смешиваясь, цветные и тоже полупрозрачные пятна. Пышные волосы она сколола сзади гребнем в форме рыбьего хвоста, и взору открывались ее маленькие розовые уши с замысловатой формы сережками из серебристого металла, с вкраплениями черного блестящего камня. Кольцо на пальце и браслет из того же материала, подаренные ей Даниилом, дополняли гарнитур, хотя, по мнению гостя, и не соответствовали наряду.
— Что разглядываешь? — подняла она взгляд на хирурга, стоявшего напротив, руки в карманах; попыталась приободриться, а может, уже сказывалось действие лекарства. — Давно не видел?
— Все, что угодно, но это! — Мальгин глубоко вздохнул, сдерживая клокотавшую в душе ярость. — Наслаждение должно быть результатом, побочным эффектом достижения цели, а не целью, иначе оно обесценивается. Ты в состоянии это понять? Кто надоумил тебя воспользоваться наркоклипами? Ты не знаешь разве, что в одиночку слушать их опасно — можно не выйти из транса?
Купава усмехнулась, отчего присущий ее лицу особый милый трагизм исчез, сменившись гримасой высокомерия и скрытого злорадства.
— Билл сейчас придет, так что я не одна… и лучше бы тебе уйти раньше.
Мальгин покачал головой, понимая, что сейчас вряд ли достучится до ее логики и здравого смысла, но все же сказал:
— Помнишь, ты спросила, простил ли я тебя? Я тогда ответил, что простил. Да, я готов простить все, что ты сделала мне, но никогда не прощу того, что ты делаешь себе! И дочери. Кстати, где она?
Купава смахнула пот со лба, опустила взгляд.
— Какое это имеет значение? У матери. Что тебе еще хочется узнать? Спрашивай и уходи.- Она с трудом встала и пошла в ванную. Зашелестели струи душа.
Мальгин прошелся по комнате, разглядывая обстановку и оценивая, что изменилось с момента последнего его появления здесь. Остановился
Ошеломленный хирург не сразу обратил внимание на тихий всхлип, идущий словно из-за стены, затем прислушался и с растущим изумлением понял, что «плачет» второй необычный предмет из коллекции на полке — нечто похожее на дышащую черную свечу. Стоило посмотреть на нее пристальнее, как всхлипывание и тоненькое завывание усиливались, а сама она начинала корчиться, оплывать и вытягивать вверх неяркое желтое пламя, будто чувствовала взгляд и старалась обратить на себя внимание, и замирала, когда Клим отворачивался.
Третьим предметом был шар, слепленный из редкого светлого тумана, внутри которого то плыли звезды, спирали и эллипсоиды галактик, то вихрились огненные смерчи взрывов, то метались какие-то живые тени с просверкивающими из мрака глазами-бусинами.
Что-то звякнуло о стекло, Клим снова вздрогнул, разглядывая появившийся ниоткуда, из воздуха, голыш с искрой внутри. М-да! Странная вещица, если не сказать больше, можно даже подумать, неземная. Как и две другие, впрочем. Интересно, откуда они здесь, где их достала Купава? Или вопрос лучше поставить по-другому: кто ей их подарил?
В прихожей что-то вдруг зашуршало, скрипнуло, с грохотом упал какой-то предмет, похоже- лыжи, раздались быстрые шаги, и в гостиную ворвался высокий, загорелый до черноты мускулистый парень, одетый более чем странно: в обтягивающие ноги брюки-сетку — ни дать ни взять рыболовная сеть! — сквозь которые виднелись узкие желтые плавки, и в нечто напоминающее металлическую кирасу с дырами на груди, а также высокие ботинки а-ля командос. В руке, запястье которой обхватывали штук семь разноцветных браслетов, он держал блок видеокассет. Замер на пороге, уставившись на Мальгина, улыбка сбежала с его губ.
— Пава, ты не одна? Смотри, что я принес: «Жизнь после смерти» Парнавы. Кто это? Родственник? Друг предка?- говорил вошедший по-английски.
Из ванной вышла Купава, распустив мокрые волосы по плечам, с иронией посмотрела на Мальгина.
— Это мой бывший муж, друг Дана.
— А здесь он что делает? Ты его пригласила? — Юноша говорил очень быстро, был бесцеремонен и нетерпелив и не понравился Мальгину сразу. Глаза парня, посаженные слишком близко по канонам классических пропорций, черные и блестящие, таили в себе заряд неизвестных эмоций и отражали характер бескомпромиссный и решительный. «Впрочем, — подумал Клим флегматически, — я могу и ошибаться».