Избранные произведения. Том 3
Шрифт:
Драккар, волоча за собой горошину тени, наплыл на край зловещего темно-фиолетового пятна, вблизи не такого четкого, как издали, но тем не менее пугающе геометричного, будто сделанного искусственно во взбаламученной атмосфере Нептуна. С этой высоты движение вихря уже становилось заметным, и Ромашин внезапно прочувствовал волнение; не страх — возбуждение перед броском в неизвестность и трепет от мысли — какого масштаба явление им предстояло преодолеть.
— Интересно, черт возьми, — проговорил он. — Почему Вершители выбрали местом установки
— Не только Нептун, — отозвался молчавший доселе Железовский. — Но и Землю, и, наверное, Марс, и Венеру, и другие планеты. Солнечная система — уникальное явление в Галактике, где жизнь могла появиться на любой из планет; я имею в виду разумную жизнь. Есть гипотеза, что орилоуны устанавливались везде, где мог зародиться разум. А так как система орилоунского метро создавалась не только для самих Вершителей, но и для «черных людей», а может, и еще для кого-то, кого мы не знаем, то на каждом объекте с орилоунскими Хранителями Пути должны сидеть и маатане. Кстати, вы знаете, что перед финальными событиями в «серой дыре» в Системе был замечен маатанский транспорт?
— Не шутите? — ответил озадаченный Ромашин. — Каким-то образом это событие прошло мимо меня.
— Он посетил Юпитер, Сатурн и Нептун.
— Наделал тут шуму, — рассмеялся пилот. — Разогнал зондовиков над этой дыркой, — Хузангай имел в виду Большое пятно, — нырнул в эпицентр, через два часа вынырнул обратно и ушел на «струну». Что он там делал — одному богу известно.
Не только ему одному, подумал Ромашин и цокнул языком — на него вдруг снизошло озарение.
— Аристарх, а ведь это косвенное подтверждение правильности вашего расчета!
— Знаю,- равнодушно сказал математик.
— Как вы думаете,зачем маатанам понадобился этот орилоун? Вернее, орилоуны в Солнечной системе?
— Скорее всего они забрали отсюда последних наблюдателей. Это значит, что все посещенные орилоуны мертвы и не способны быть Хранителями Пути, то есть станциями метро.
— А это, в свою очередь, означает, что Шаламов ушел из Системы другим путем.
Железовский промолчал.
«Индевор» завис на грани света и тьмы, колеблясь, нырять ему в черноту или не нырять.
— Программа введена, — весело предупредил пилот. — Вы готовы? Начинаем спуск. Вы знаете, как прозвали этот район Нептуна? Big black sport. Но если у меня есть фарт, а он у меня имеется,- пролезем!
— И все же мы должны проверить этот след,- пробормотал Ромашин, понимая, что довод неубедителен и идти вниз, на дно Большого темного пятна, где стоял когда-то последний мертвый орилоун, нет смысла…
— Мне говорили про вас, что вы флибустьер, Игнат, — рассмеялся вдруг Железовский, гулкий бас его заполнил, казалось, весь драккар. — Неужто дрогнули? Шаламов мог уйти и отсюда, пробился же он сквозь мертвого орилоуна на Землю, так что проверять след надо до конца. Ответьте только на один вопрос: какова истинная цель вашего поиска? Зачем вы ищете Даниила?
Ромашин не ждал такого вопроса и ответил
— Я ищу Шаламова с надеждой на его… возвращение. Я в долгу перед ним, и совесть моя неспокойна. Его надо вернуть и вылечить.
— Вы верите, что он излечим?
— Пожалуй… больше да, чем нет. А еще я верю Мальгину. Он единственный, кто поможет Даниилу вернуть человеческое «я».
Железовский хмыкнул.
— Мальгин? Что ж, может быть. Но у меня другое предложение: что, если попросить самих Вершителей вылечить Шаламова? А заодно и Лондона.
Ромашин не сразу нашелся, что ответить, он был огорошен.
— Ну вы и авантюрист!… — проговорил он наконец. — Похлеще меня! Представляете, какая это задача?
— Мало того, я рассчитал варианты их поиска. Вернемся — обсудим.
И вновь Ромашин не нашелся, что сказать, пораженный смелостью, даром предвидения и раскованностью мышления молодого математика. «Старею, — подумал он с грустью. — Раньше мне такая идея пришла бы первому. Ай да Аристарх! До чего же приятна твоя лапидарность».
— Я жду, коллеги, — нетерпеливо окликнул пассажиров Хузангай. — Вы что, не видите, как мустанг бьет копытом землю?
— Только довези нас обратно, — пробасил насмешливо Железовский, явно чтобы поддержать Ромашина. Он был молод и совсем скрывать свои чувства еще не научился.
— Или я не специалист по выживанию? — так же насмешливо воскликнул пилот. — Что-нибудь довезу.
Ромашин улыбнулся, подумал: «Довелось бы вам побывать в переделках, в каких побывал я!» — и сказал негромко:
— Что сделано, то свято! Вперед!
Оставляя за собой цепочку маяков, гарантирующих прием и передачу аварийного сигнала на базу, «Индевор» углубился в недра атмосферы Нептуна точно по оси Большого темного пятна, в зону «глаза тайфуна», где должен был царить штиль. Правда, штилем погодные условия в этом «глазе» назвать можно было лишь по нептунианским масштабам, а не по земным.
Громадную область центра Большого пятна размером с земной материк то и дело сотрясали перепады давления и микропередвижки оси; микро- опять же по нептунианским меркам, на самом же деле ось «гуляла» и «кланялась» с амплитудой в сотни километров, и гром ударов от этих подвижек носился по «глазу тайфуна», как грохот невиданного сражения.
Драккар опустился уже на глубину более семи тысяч километров, но его локаторы все еще не достали дна — твердой поверхности планеты. Защита машины пока справлялась с выпадами стихии, рост давления и температуры был ей нипочем, а энергетические возможности обеспечивали свободу маневра, и все же пружина внешних воздействий все сжималась и сжималась и вскоре достигла предельных значений нагрузки на корпус.
— Давление двести тысяч атмосфер, — доложил экипажу Вояджер; в голосе инка отчетливо слышалась озабоченность. — Температура минус тридцать три.