Избранные произведения. Том 3
Шрифт:
— Сколько еще в вас обоих детства.Ну ладно, Аристарху всего двадцать шесть лет, проявления мальчишества ему по возрасту положены, но тебе-то, Клим, уже тридцать четвертый.
Железовский порозовел,пряча за бесстрастностью недовольство собой, чувство вины и желание выглядеть человеком, внушающим уважение. Мальгин остался спокойным, не видя в своем поведении ничего особенного.
— Возраст — не гарантия опыта и мудрости. Недаром древняя пословица говорит: не спрашивай старого, спрашивай бывалого. Итак, что за проблемы перед нами?
— Шаламов, — сказал Ромашин, не отвечая
— Его подарки Купаве?
— Не только. Лютый видел у Горловины «глазастого» орилоунского фантома, которого потом наблюдали на Земле, а если помните, «глазастый» все время сопровождал Шаламова.
— Прямых доказательств этому нет.
— Их засекали вместе не один раз, это настораживает. Кстати, «глазастого» — безопасники дали ему имя «Аргус-2» — наблюдали и на Меркурии после образования «сферы Сабатини».
— Очень интересная штука, — пробасил Железовский. — Я имею в виду «сферу». Количество уровней смысла не поддается расчету, я пробовал. Видимо, это и в самом деле провал с бесконечным числом измерений, причем очень опасный.
— Из чего ты сделал этот вывод?
Аристарх молча ткнул пальцем в грудь, что означало: чувствую.
Ромашин некоторое время взвешивал его жест и слова, кивнул.
— Да, мне этот эйнсоф тоже не нравится. Дверца в иные миры, может, и открылась, но не для нас. Значит, надо искать новую. Что скажет математик?
Железовский, вырабатывающий привычку сидеть неподвижно, покачал головой, так, что вздулись бугры мышц у основания шеи. Он оставался единственным «непрозрачным» человеком для гипервидения Мальгина, то есть не делился на цветные фантомы спектра биополей, отражающего характер.
— Вход в систему орилоунского метро есть, но рассчитать его местоположение я не смог. Слишком много параметров надо анализировать. А точек соприкосновения нашей системы метро с орилоунской нет.
Ромашин не смог сдержать разочарования.
— Вы уверены, Аристарх? Ведь это приговор.
— Я не столь категоричен в выводах и продолжаю работать. Вы знаете, на что похожа сеть нашего метро? На космогонические построения каббалы: дворец с пятьюдесятью дверями, сорок из которых распахиваются на четыре стороны света и открываются одним ключом, девять ведут вверх и одна — неизвестно куда. По преданиям, вошедшие в нее не возвращались. Так вот у системы метро есть такая «дверь», математически я ее вычислил, но физически определить не могу. — Железовский поморщился, упрямо боднул лбом воздух. — Но найду!
Взгляд Ромашина говорил: дай бог нашему теляти…- но вслух он сказал бодро:
— Что ж,подождем. Вполне может случиться, что безопасники засекут Шаламова первыми, и наши приготовления окажутся ненужными.
Железовский вспыхнул,он понял смысл недосказанного, но Мальгин передал ему пси-импульсы: «Спокойнее», — и математик ничего не сказал, хотя и обиделся.
И в этот момент по-птичьи запел вызов: у Мальгина видео всегда щебетал голосами разных птиц; на этот раз это был щегол. Клим включил прием. Из развернувшегося виома на них смотрел невозмутимый Майкл
— Салют, камрады. Времени у меня нет, поэтому обойдусь без предисловий. Не ищите Шаламова, это бесполезно. И даже опасно. Вам не удастся снять с души груз вины, Игнат, как вы надеетесь, а вам, Клим, не удастся его вылечить, как ни прискорбно.
Сидящие за столом переглянулись. У каждого мелькнула одна и та же мысль: откуда Майклу известно, что предмет их беседы — Шаламов? Но все они знали цену словам вообще, а Лондона — в особенности.
— А если мы попросим вылечить его… Вершителей? — спросил Мальгин тихо.
Лондон едва заметно улыбнулся.
— До Вершителей еще добраться надо, вы даже представить себе не можете, кто они и где обитают. Но вот вопрос: надо ли это самому Шаламову? Станет ли он счастливее от того, что вы его… вылечите?
Молчание, повисшее в воздухе, нарушил Ромашин.
— А что значит «искать Даниила опасно»?
Лондон вздохнул, уголки губ его опустились.
— Да в самом прямом смысле. Он не хочет ни с кем встречаться и каждую такую попытку воспримет как посягательство на свободу. Оставьте его в покое и безопасникам передайте. Боянова энергичная и умная женщина, я ей симпатизирую, но и она не застрахована от ошибок и стереотипов. А Шаламов… — Лондон грустно оглядел компанию.- В настоящий момент он очень далеко отсюда, и во времени, и в пространстве. Он тоже кое-что ищет, и я от всего сердца желаю ему это найти.
Изображение бывшего начальника отдела безопасности пропало, причем своеобразно: сначала волосы, нос, губы, уши, руки, потом шея и последними — глаза и сияющий зеленый балахон.
Виом погас.
Железовский шумно выдохнул: он был весь красный и взмокший от внутренних усилий. Поймал взгляд Мальгина.
— Я попытался «достать» его, определить, откуда звонит, но в Системе его нет, это точно.
— Тогда откуда же он звонил, да еще так чисто?
— Не знаю. Есть одно соображение… — Аристарх пошевелил пальцами. — Надо обсосать.
— Так что будем делать, камрады? — учтиво, спокойно и даже радостно осведомился Ромашин.
4
На черном фоне фиолетовый овал казался не то окном, не то отверстием колодца, если глядеть из него вверх. И вот в этом окне появился зеленоватый блик.
— Он! — прошептал один из парней, коренастый, с шапкой вьющихся волос.
Его сосед, мускулистый, широкоплечий, в сером кокосе с полной экипировкой спейсмена, не пошевелился. В руках он держал странный трехтубусный аппарат с окуляром и двумя сеточками антенн.Аппарат назывался «триай» и предназначался для локации «пакетов» биополей, а по сути — для обнаружения людей под землей в аварийной ситуации. В данном случае он понадобился ради другого дела — для выявления интрасенса. Излучаемые интрасенсами «пакеты» био- и пси-полей не только были на порядок мощней, чем у остальных, нормальных людей, но и отличались по спектру, поэтому выделить интрасенса из толпы с помощью «триай» не представляло труда.