Избранные произведения
Шрифт:
«Эй, Хуан, — кричал один другому, — я всегда говорил, что могу побить тебя в беге».
«Но ты не сделал этого, друг мой. Я был впереди на сто метров, ведь я летел по воздуху, как ядро из пушки».
Объяснялось все это тем, что после езды верхом по двенадцать часов в день, сражения, продолжавшегося всю ночь и все утро под палящими лучами солнца, после ужасно напряженного боя против бивших в лицо артиллерийских снарядов и пулеметов, без еды, воды и сна нервы солдат неожиданно сдали. Но как только они после бегства вернулись на свои позиции, никаких сомнений в конечной победе не осталось. Психологический кризис миновал…
1914
Война торговцев
Австро-сербский конфликт — совершенный пустяк, как если бы Хобокен объявил войну Кони-Айленду [20] . Тем не менее в него оказалась втянутой вся цивилизованная Европа.
Подлинная война, в которой этот неожиданно начавшийся разгул смерти и разрушения является лишь эпизодом, разгорелась давным-давно. Она свирепствовала уже десятилетия, но об ее битвах так мало говорили, что они проходили незамеченными. Это была война торговцев.
20
Хобокен и Кони-Айленд — районы Нью-Йорка. — Прим. ред.
В этой связи не мешает напомнить, что образование Германской империи началось с торгового договора. Первой победой Бисмарка был Zollverein (Таможенный союз) — тарифное соглашение множества мелких германских государств. В результате военных успехов этот таможенный союз консолидировался в могущественное государство. Поэтому вполне понятна уверенность германских дельцов в том, что развитие их торговли зависит от военной силы. «Ohne Armee, kein Deutschland» («Без армии нет Германии») — это лозунг не одного только императора и военной касты. Успех милитаристской пропаганды Морского союза и других подобных ему шовинистических организаций объясняется тем, что девять десятых немцев придерживаются такого же взгляда на свор историю.
После франко-прусской войны наступило «gr"underzeit» — время грюндерства. Германия во всех областях быстро продвигалась вперед, обуреваемая сильным стремлением достигнуть могущества. Только после исчезновения германского торгового флота с морей мы смогли оценить его мировое значение. А ведь все эти германские огромные флотилии океанских пассажирских пароходов и торговых судов появились лишь после 1870 года. Столь же быстрым и удивительным было развитие сталелитейной, текстильной промышленности, горного дела и торговли — всех современных отраслей промышленности и коммерции, а также рост населения в Германии.
Но, как известно из географии, все территории для приложения этих сил были для нее уже закрыты. В дни, когда еще не было ни немецкой армии, ни единой Германии, англичане и французы прибрали к рукам весь мир с его богатствами…
Англия и Франция встретили развитие Германии с подозрительностью и лживыми заверениями в своем миролюбии. «Мы не стремимся к захвату новых территорий. Сохранение мира в Европе требует поддержания status quo».
Не успели эти слова сорваться с уст английских политиков, как Англия захватила Южную Африку, при этом она даже выразила свое величайшее изумление и недовольство по поводу того, что Германия не рукоплескала этому закрытию для нее еще одного рынка.
В 1909 году король Эдуард VII, великий миролюбец, после долгих тайных переговоров возвестил о создании Entente cordiale (Антанты) — соглашения, по которому Франция обещала поддерживать Англию в захвате Египта, а Англия предложила Франции помощь в марокканском конфликте.
Известие
Миролюбцы из Лондона и Парижа признавали, что угроза войны очень серьезна. Но они рассчитывали добиться своего, не обагряя руки в крови, и потому согласились на созыв дипломатической конференции в Альхесирасе. Франция торжественно обещала не аннексировать Марокко и вдобавок сама поклялась придерживаться политики «открытых дверей». Каждый должен был иметь равные возможности в торговле. Гроза прошла стороной.
О том, как французы держали свое слово в отношении проведения политики «открытых дверей» в Марокко, можно судить хотя бы по такому факту, как организация поставок сукна для марокканской армии. В соответствии с Альхесирасским соглашением, предусматривавшим, что все контракты должны заключаться на международном аукционе, было официально объявлено, что султан решил закупить большую партию сукна цвета хаки для обмундирования солдат. Подробные условия контракта должны были быть опубликованы в определенный этим соглашением день. Фабриканты сукна всех стран приглашались к участию в аукционе.
В «условиях» было сказано, что сукно должно поступить не позднее чем через три месяца и должно быть определенной ширины — три ярда, мне помнится. «Но, — запротестовали представители немецкой фирмы, — во всем мире нет ткацких станков такой ширины. Придется затратить месяцы, чтобы их построить». Вскоре выяснилось, что один дальновидный, или вернее давно предупрежденный, фабрикант из Лиона уже несколько месяцев назад установил необходимые для выполнения этого заказа станки. Он и получил контракт.
Посол в Танжере был принужден спешно командировать в Берлин специальных чиновников для передачи жалоб немецких торговцев на невозможность практически использовать французскую политику «открытых дверей».
Но, пожалуй, самое большое возмущение вызвала шумиха, связанная с постройкой Багдадской железной дороги. Группа германских капиталистов получила привилегию на строительство железной дороги, чтобы открыть себе доступ в Малую Азию через Багдад и Персидский залив. Этот экономически слабо развитый район был для них тем выгодным рынком сбыта, в котором они так нуждались. Англия воспрепятствовала осуществлению этого проекта под тем предлогом, что дорога сократит в два раза путь в Индию и поэтому может быть использована кайзером для посылки войск с целью захвата Индии в более короткое время. Немцы прекрасно понимали, что английские купцы и судовладельцы не хотят мириться с угрозой их монопольной торговле с Индией. Даже одержав эту важную для торговли победу, добившись прекращения работ по постройке Багдадской дороги, английские дипломаты продолжали торжественно заявлять о своем миролюбии и чистосердечном стремлении сохранить status quo. Вот тогда-то, в этой обстановке, один из депутатов рейхстага и сказал: «Status quo — это агрессия».
Итак, коротко говоря, положение таково: германские капиталисты стремятся к увеличению прибылей. Английские и французские — к тому же самому. Эта война в торговле началась уже много лет назад…
Никто не может питать такой ненависти к милитаризму, как я. Никто более горячо, чем я, не желает, чтобы позор милитаризма исчез с лица земли. «Величайшие вопросы сегодняшнего дня не могут быть решены ни парламентскими речами, ни большинством голосов, их можно разрешить только кровью и железом» — «Durch Blut und Eisen». Эти слова Бисмарка стали лозунгом реакции. Они были самым большим препятствием на пути демократического развития.