Избранные произведения
Шрифт:
Он в городах доселе не бывал.
И там, в густой толпе многоязыкой,
Чуть не оглох от гомона и крика.
Спешил, теснился беспокойный люд, —
Те прямо лезут, те обратно прут
А на торгу — у каждого прилавка
И шум, и брань, и толкотня, и давка.
Те выйти прочь хотят, а те войти,
Бедняга тот невольно устрашился
И в закоулок наконец пробился.
Вздохнул, сказал: «В такой толпе, как знать,
И сам себя могу я потерять!
Тут мне нужна особая примета,
Чтобы узнать, опомнясь, я ли это».
И тыкву, что в мешке весь день таскал,
К ноге он для приметы привязал,
Мол, если вдруг себя я потеряю,
По этой тыкве сам себя узнаю.
И лег он и уснул. Пока он спал,
Насмешник некий тыкву отвязал
И, привязав к себе, расположился
Невдалеке и спящим притворился.
Вот встал, протер глаза простак степной
И видит — тыква на ноге чужой.
Он закричал: «Эй ты! Вставай, неверный!
Я по твоей вине погиб, наверно!
Ты это или я? Коль ты не я —
Откуда тыква у тебя моя?
А если это ты, так это что же —
Где я? Кто я теперь? Ответь мне, боже!»
Так я, пред светом истины твоей,
Всех нищих духом ниже и скудней.
Ты озари в несчастном тьму незнанья,
К заблудшему исполнен состраданья!
Да сердцем он очистится и сам
Всем людям сердца станет как бальзам!
Подобно Джаму, всем собратьям нашим
Я понесу его, разлив по чашам.
Да будет мне во имя тех даров
Заступником владыка двух миров.[14]
РАССКАЗ О ВОЗГОРДИВШЕМСЯ РАБЕ
В Египте как-то голод наступил,
И помощи народ не находил.
Иные люди, мук терпеть не в силе,
Исход в самоубийстве находили.
Жизнь каждый отдал бы, когда бы мог,
За малый хлеба черствого кусок.
Надменного, державшегося прямо,
С лицом как солнце радостной весны,
Не тощим, как ущербный серп луны.
Откормленный, усмешкою сиял он,
Средь гибнущих, как падишах, шагал он.
Сказал мудрец: «Эй, раб, ты оглядись,
Ты хоть людских страданий устыдись!
Народ в безвыходности погибает,
Что ж одного тебя судьба спасает?»
Гулям в ответ: «Хозяин мой богат
И щедр. И я из бездны бед изъят.
Запас его пшеницы не размолот,
Его рабы не знают слова «голод».
Я утопаю в благах бытия.
Что плакать мне? И сыт и весел я!»
Под сводом сим, с высоким основаньем,
Кому обязан ты благодеяньем?
Встань, вечно благодарен будь ему —
Хозяину миров и твоему!
РАССКАЗ О СТИХОТВОРЦЕ, ХВАЛИВШЕМСЯ, ЧТО ОН НАПИСАЛ ДЛЯ ПРОСЛАВЛЕНИЯ СУЛТАНА БОЛЬШУЮ КАСЫДУ, НО ПРЕДСТАВИВШЕМ СУЛТАНУ ОДНУ СТРОКУ
К султану раз пришел поэт безвестный,
Сказал: «О царь, славнейший в поднебесной!
Я в честь твою касыду сочинил,
Она — Сухайль, что ярче всех светил.
Хоть многие тебя стихом хвалили,
Но жемчугов таких не просверлили».
Лист подал он, а на листе его —
Лишь имя шаха, больше ничего.
Шах поглядел на лист и рассердился:
«А где стихи? Ты что — ума решился?
Ты только имя написать сумел,
А нашей славы царской не воспел!
Не рассказал о троне, о короне,
О справедливой власти и законе...
Забыл ты, что вот этою рукой
Я создал царство! Шутишь надо мной?»
Поэт в ответ: «Вся мудрость, мощь и милость,
Вся слава в этом имени вместилась.
Любой, кто имя царское прочтет,
Твоим деяньям славу изречет
Ведь имя — светоч твоего правленья —