Избранные произведения
Шрифт:
Трены 17 Я должен вновь тебя, печальный, в землю сеять, Зерно надежд зарыть в страдании таком: Ты больше не взойдешь и, предо мною зрея, Ты не распустишься живительным цветком. ТРЕН XIII Уршуля! Выйди! Встань у гробовой плиты! Уж не рождалась бы, не умирала ты! За счастья миг плачу страданьями отныне, Тоскуя по твоей безвременной кончине. Обманут я тобой, как мимолетным сном. Что призраком богатств нас манит, а потом Исчезнет, промелькнув на краткое мгновенье, Оставив лишь тоску и горечь сожаленья. Уршуля милая! Вот точно так же ты Мне в сердце разожгла надежды и мечты, А после бросила, и нет теперь покоя, Все радости мои ты унесла с собою. Ты у меня взяла души заветной часть, Осталась лишь во мне любви печальной страсть. Вот положите здесь ей камень из гранита, Пусть надпись говорит мне о любви разбитой: «Тут Кохановская одна лежит в тиши — «Отцовская любовь — вернее, плач души. «Ты поступаешь, смерть, наперекор: не я — «Она скорей должна оплакивать меня». ТРЕН XIV О, где ж ворота те? Тот
18 Тексты В лес кипарисовый под траурные сени. Ты, лютня — верный друг, не оставляй меня, Войдем мы во дворец, в то царство бытия, Где властвует Плутон! И песней и слезами Мы взор ему смягчим, пусть сжалится над нами; Он возвратит нам дочь — ее так страшно жаль — И укротит во мне жестокую печаль. Мы все придем сюда — уж так судьба велела; Но пусть созреет плод, еще вполне незрелый. Что ж каменную грудь имеет этот бог, Чтоб человек его и упросить не мог?! Так я останусь здесь. Меня он не отпустит: Я совлеку с души покров суровой грусти. ТРЕН XV О. лютня звонкая и нежная Эрато, Вы — утешенье тем, кого томит утрата, Развейте мысль мою, что омрачила дом, Пока еще не стал я каменным столбом, Слезу кровавую сквозь мрамор изливая — То память скорбных дней во. мне еще живая! Ошибся, может быть? Кто не терял детей? Что значит скорбь моя пред скорбью всех людей? Мать несчастливая! (Быть может, бред безумный Несчастьем называть всё то, что неразумно), Где дочери твои и где же сыновья? Где утешение? И радость где твоя? Четырнадцать могил твоих детей скрывают, А ты, несчастная, пока еще живая, Ты обнимаешь их, суровый холод плит, Где каждое дитя погубленное спит! Так и цветы лежат, подрезаны косою, Иль наземь свалены водою дождевою. На что надеешься? Кого ты ждешь с тоской?
Трены 19 Зачем не кличешь смерть, чтоб обрести покой? Неотвратимый лук и стрелы Артемиды, Что делают, о Феб, нанесшие обиды? Пусть жалость или гнев, когда виновна мать, Ей старость пресекут, чтоб больше не страдать! И снова месть словам, так высказанным смело: Ведь Ниобея вдруг сама окаменела И на горе стоит, как мрамор вековой, Под камнем только скорбь и боль души живой. Прорезав грудь скалы, слеза одна, другая Прозрачным родником с вершин скалы стекает, Где зверь и птица пьют; и скована с тех пор Она стоит в скале ветрам наперекор. Над мертвым нет холма, нет мертвого в могиле,. Могилу с мертвецом в единый образ слили. ТРЕН XVI На радость злой судьбе и тем невзгодам, Что сердце мучают мне год за годом, Я должен бросить стих и лютни строй, Чуть не простясь с душой: Я жив! Иль, может, сон меня терзает, Из костяных ворот на нас слетает И, ввергнув в тот или иной туман, Дарит один обман.7 О, заблуждения, безумца думы! Все знают, что легко прослыть разумным, Коль воле жизнь подчинена, И голова ясна. В достатке бедность благом мы считаем, В удаче — горем мы пренебрегаем.
20 Тексты Пока у пряхи шерсти есть запас, Смерть не пугает нас.8 Но, если к нам придет нежданно горе,. Жизнь нелегка, всегда мы с нею в споре, И смерть уже нам кажется страшна, Когда близка она. Ты с плачем, Цицерон, идешь в скитанья, Хотя и знаешь, что не Рима зданья, А целый мир отчизна мудреца — Так тверд будь до конца.9 Зачем же ты о дочери жалеешь? Мысль о несчастье до сих пор лелеешь? Уже ль достоинством тебе всегда Казалась и беда? Ты мнишь, что смерть безверью лишь ужасна, Сам в вере тверд, но разве не согласна, Душа твоя от злых обид порой Покинуть мир земной? Всех обманув, не обманул себя ты. Оратор славный! Горестью объятый, Тревогам дух свой гордый ты вручил, Как я, лишенный сил. Ведь человек — не камень, и судьбина Всех наших мыслей и тревог причина, И разве легче для души, когда Она болит всегда. О, время, только ты даешь забвенье! Что разум пред тобой, что все моленья? Дай сердцу жизнь и от печальных дум Освободи мой ум!
Трены 21 ТРЕН XVII Бога тронутый десницей, Должен счастья я лишиться, И душа уж еле-еле Держится в усталом теле. Солнце блещет, поднимаясь, Солнце гаснет, опускаясь, Но для сердца всё — мученье, Нет печали утоленья. Горю нет конца и краю. Все я слезы проливаю. Должен лить их! Боже, боже, От тебя кто скрыть их может? Если мы не в волнах моря, И войны не знаем горя, Беды все ж идут за нами, Хоть и разными путями. Скромно жил я, и едва ли Обо мне другие знали И карать мой нрав невинный Злобе не было причины. Но десницы бога властной Мы бежали бы напрасно. И удар был тем сильнее, Чем я вел себя хитрее. Разум мой, в иные годы Прозревавший все невзгоды, Ныне слеп, пути не знает... Плохо разум выручает!
22 Тексты Он порой помочь мне хочет Снять тоску, что сердце точит, Но тоска способна разом Перевесить всякий разум. Смысла нет, с судьбою споря, Горем не назвать нам горе, Тот же, кто в беде смеется, Лишь безумцем наречется. Тот, кто слезы презирает, Уваженье мне внушает, Но всегда его старанья Множат горе и терзанья. Дух мятется мой, тоскуя, Рад не рад, всё слезы лью я. И, к печали в довершенье, Зрю себя я в униженье. И лекарство то, о боже, Уж не лечит, а тревожит. Кто здоровья мне желает, Пусть другое предлагает. Я ж смочу
Трены 23 Не ценим мы, господь, благодеяний, Забыли, что отнять Ты можешь благодать, Когда ответных не найдешь признаний. Будь строг, чтоб гордости мы не знавали, Чтоб призывать могли Тебя, творца земли, Не в радости, хоть в горький час печали. Карай нас, как отец! Перед тобою Смирится человек, Растаяв, точно снег От пламенных лучей весною. Ты нас погубишь карою своею, Коль станет нас стеречь Отмщенья грозный меч. Твой гнев нам был бы адских мук страшнее. Но ты не хочешь зла, великодушный, И ради всех скорбей Простишь своих детей, Хотя они и были непослушны. Пускай мои несчетны прегрешенья, Но, полный доброты, О зле не помнишь ты И, верю я, даруешь мне прощенье! ТРЕН XIX Как долго горе мне позволить не хотело В ночи сомкнуть глаза и успокоить тело! Едва ли не за час, пред тем, как рассвело,
24 Тексты Сон черное свое склонил ко мне крыло. Мать тенью легкою ко мне тогда скользнула, И на руках у ней была моя Уршула Такой, какой ко мне веселой шла она, Бывало, поутру, едва восстав от сна. Рубашка белая на ней и кудри вьются, Румянец на лице, глаза светло смеются. Я жду, и, наконец, так говорит мне мать: «Ян, спишь ты? иль тебя тоска гнетет опять?» Я тяжело вздохнул, и тут мне показалось, Что я проснулся. Мать вновь надо мной склонялась И говорила мне: «Ты плачешь, жизнь кляня, Твой неустанный плач сюда привел меня Из очень дальних стран. О, сын мой, слезы эти Проникли даже к тем, кого уж нет на свете. Я на руке к тебе дочурку принесла, Чтоб на нее ты мог взглянуть и чтоб прошла Та боль сердечная, что уменьшает силы И медленно тебя доводит до могилы. Так в пламени фитиль становится золой И пеплом, что на миг сгорает в тьме ночной. Иль мните вы, что смерть нас разлучила с вами? Иль солнце уж теперь не греет нас лучами? Нет! Наша жизнь светла и тем она светлей, Что дух важней, чем плоть, и властвует над ней. Земля идет к земле, а дух, нам с неба данный, Вернется в небеса к отчизне долгожданной. Не огорчайся, сын! Признай, что я права. Дочь милая твоя — Уршулочка — жива, И в облике таком она сейчас пред нами, Чтоб мог ее узреть ты смертными очами. Она средь ангелов на небесах сейчас Сияет, как заря, и молится за вас, Своих родителей, как и при вас бывало, Хотя дитя тогда и слов еще не знало.
Трены 25 А если ты скорбишь, что не пришлось узнать Ей радостей земли, не стоит так страдать. Что наслаждения! Убогие, пустые, Здесь на земле у вас они всегда такие, Что больше в них тоски и горестей в борьбе. Ты это хорошо узнал и по себе. Иль радостью с ней жить ты так уж насладился, Что горем нынешним и пренебречь решился? Об этом ты молчишь. Я вижу — ты смущен. Терпи же до конца! Таков судьбы закон. Не огорчайся тем, что ранняя могила Тебя с дочуркою любимой разлучила. Ведь не от радостей, а от печальных дней, От слез, трудов она сокрылась в мир теней! Им в мире нет конца. Всё то, что жизнь сулила, Что человечеству всегда казалось мило, Испорчено для нас большою долей зла И страхом перед тем, что жизнь к концу пришла. О чем же плачешь ты? Что жизнь она не знала? Что жениха себе с приданым не сыскала? Не ведала угроз и зависти людей? Не испытала боль с рождением детей И, словно мать ее, о детях не сказала Так, как случается и как всегда бывало: „Рожать иль хоронить?". Вот радости земли, Приправы, что вам жизнь украсить не смогли! Лишь в небе вечное дано нам наслажденье, Освобождение от горя и волненья. Здесь нет уже забот, нет тяжкого труда, Несчастий не найдешь и не грозит беда, Болезни кончены, нет старости постылой, И смерть уж над людьми здесь не имеет силы. Жизнь длится без конца и в радости своей Постигли мы добро, проникли в суть вещей. Не меркнет солнца свет, и день, лаская очи,
26 Тексты Уж не сменяется покровом черной ночи. Во всем величии мы видим здесь творца. Вам, смертным, не узреть вовек его лица. О, сын мой, измени печальных дум теченье, Помысли о своем грядущем наслажденье! Ты знаешь, что любовь, что мир способны дать. Но лучше к высшему все силы обращать. Дочь милую твою судьба не обделила, И в жизни девочка прекрасно поступила, Как тот, кто, в океан пустившись по волнам, Опасность вовремя успел заметить сам И к берегу пристал. Не так, как все другие, Кто в бурях испытал превратности морские: Мерз до костей в воде и голодал в тоске И к берегу едва добрался на доске. Ведь смерти б дочь твоя ничем не отвратила, Хотя бы и жила так долго, как Сивилла. Заранее она оставила ваш свет И оттого пришлось узнать ей меньше бед. Когда родителей переживают дети, Им много горького дано узнать на свете. Дочь замуж выходи — не жить уж ей в дому, Именью ж суждено уйти бог весть к кому. Иную силою возьмут — добро бы в польской Земле — а то в орде наплачется монгольской, Где у язычников она ярмо несет И до последних дней всечасно слезы льет. Но девочке твоей не потерять свободы — Она на небеса взята в младые годы, Не зная, как ваш мир и душен, и лукав. Она ушла, души грехом не запятнав. Вся жизнь ее была хорошей и безгрешной — Так не терзай себя тоскою безутешной. Ошибок, горестей не забывай своих, Знай — твердость нам нужна среди забот земных