Избранные романы. Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
В дальнем конце гостиной за столиком в стиле буль сидела с книгой в руках стройная, элегантная женщина лет тридцати. У нее было бледное ухоженное лицо с тонкими, правильными чертами, которое даже сейчас, в минуту отдыха, сохраняло сосредоточенное выражение, и коротко стриженные, что очень ее молодило, прекрасные каштановые волосы. Одета она была просто, но изысканно в темно-серый шелковый костюм без излишеств, украшенный потрясающим шелковым, алым с серым, восточным шарфом.
Десмонд, действительно сраженный наповал, отдал шляпу слуге и остался
Наконец, так и не сумев заставить Десмонда совершить хоть какую-нибудь промашку, она подняла глаза, но осталась сидеть. Она молча рассматривала его — критически и не слишком дружелюбно, — не преминув отметить про себя великолепный римский покрой его костюма, который, и этого она не могла не признать, еще больше подчеркивал красоту молодого человека.
— Итак, вы и есть наш новый викарий? — холодно поинтересовалась она.
— Полагаю, что так, мадам, — ответил Десмонд, не сдвинувшись с места.
— Я слышала, что для плейбоя вы неплохо управляетесь с младенцами.
— Мадам, я был бы счастлив, если это самое плохое, что вы про меня слышали.
— Поскольку в городе вас любовно зовут отцом Десмондом, — сдержанно улыбнулась она, — можно и мне вас так называть?
— Мадам, я не могу рассчитывать на такую степень доверия при первом знакомстве, но надеюсь в дальнейшем заслужить вашу любовь.
Почувствовав, что подобный обмен любезностями ничем хорошим для нее не закончится, мадам сказала:
— Садитесь, пожалуйста.
Что Десмонд и сделал — легко, непринужденно и без лишней суеты. Она же не сводила с него пристального взгляда холодных серых глаз.
— По крайней мере, вы хотя бы отличаетесь от вашего предшественника, — заметила мадам Донован. — Я как-то пригласила его на чай. Только раз. Но мне и одного раза хватило. Он сидел на краешке стула, поджав губы и словно язык проглотив со страху, а руки у него дрожали так, что чай выплескивался из чашки.
— По крайней мере, он хотя бы не был плейбоем, мадам.
— Нет, не был. Хороший, трудолюбивый пастырь, и при этом невыносимо скучный. Я была счастлива, когда ему дали собственный приход. Могу я предложить вам чашку чая?
— Я пришел в надежде, что меня угостят вашим знаменитым чаем, — улыбнулся своей неотразимой улыбкой Десмонд. — И я рад, что вы меня не разочаровали.
Она потянула за шнур звонка рядом со стулом и отложила книгу — прекрасно переплетенное издание «О подражании Христу» — со словами:
— Я получила Фому Кемпийского [874] от вашего отца, которого хорошо знала и любила.
874
Фома Кемпийский (1380–1471) — католический монах; считается наиболее вероятным
— Я благодарю вас, мадам. За своего отца и от себя лично.
В эту минуту принесли чай. Слуга осторожно поставил тяжелый серебряный поднос со старинным сервизом марки «Споуд» и трехъярусной вазой для пирожных.
— Спасибо, Патрик, — произнесла мадам, а когда Патрик вышел, поклонившись и бесшумно закрыв за собой двери, добавила: — Ирландские слуги, если их как следует вышколить, лучшие в мире, отец. Но если этого не сделать и распустить их, они сразу становятся худшими в мире. Запомните мои слова. Они вам еще пригодятся при общении с прислугой в доме священника.
— Нашу добрейшую миссис О’Брайен испортить невозможно. Скорее, она испортит нас.
— Я вовсе не желаю, чтобы меня портили! — отрезала мадам, которая, похоже, восприняла слова Десмонда как мягкий упрек в свой адрес. — Или чтобы меня окружали одни только лизоблюды. Патрик — мой дворецкий и одновременно шофер, его жена Бриджит — замечательная кухарка, ей помогает на кухне деревенская девушка Морин. А сын одного из арендаторов три раза в неделю приходит ухаживать за моим скромным садом.
Десмонд никак не прокомментировал полученную информацию, словно хотел показать, что мадам слишком много говорит и это дурной тон.
В результате ей ничего не оставалось делать, как заняться подносом с чаем.
— Сливки? Сахар?
В ответ Десмонд только покачал головой. Тогда она протянула ему чашку чистого чая — горячего, ароматного и очень вкусного. Мадам внимательно следила за тем, как он с видом знатока осторожно отхлебнул чай, и вопросительно подняла брови.
— Мадам, ирландский чай всегда хорош, но этот, словно манна небесная, должно быть, послан Небесами.
— Нет, вовсе не Небесами. Он доставлен нам прямо с особой цейлонской плантации. Что вы будете есть?
Десмонд взял два тончайших, восхитительных на вкус сэндвича с водяным крессом и отставил тарелку.
— Как? А торт?! Бриджит не переживет, если вы не попробуете хотя бы кусочка. Я-то думала, что все викарии обожают пирожные и торты.
— Не только викарии, но и священнослужители в целом, — улыбнулся Десмонд, послушно взяв кусок роскошного домашнего торта, и весьма остроумно рассказал забавную историю об отце Бошане и шоколадном торте.
Однако мадам, вовремя вспомнив, что собиралась проявить строгость к молодому священнику, даже не улыбнулась.
— Мне не нравится, когда высмеивают доброго пастыря. Однажды я слышала проповедь вашего отца Бошана. Она меня тогда просто потрясла.
— В Уинтоне, мадам?
— Да. Я как-то была там проездом.
Десмонд сидел, не в силах произнести ни слова. Его вдруг захлестнуло какое-то странное чувство, необъяснимое ощущение того, что когда-то, давным-давно, он уже мельком видел эту замечательную женщину, которая теперь сидела рядом с ним и предлагала ему вторую чашку чая.