Избранные романы. Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
— Джон говорит, для нас готовится что-то особенное, — шепнула она мне.
Десмонд, одиноко стоявший в дверях, не мог не привлечь всеобщего внимания, и тогда он, продемонстрировав отменную выдержку, обвел глазами комнату и, найдя уголок, где не толпился народ, уселся в позолоченное кресло времен Людовика XVII и принялся рассматривать огромную картину Андреа дель Сарто «Похищение сабинянок». По тому, как Десмонд скептически приподнял левую бровь, я понял, что, согласно его просвещенному мнению, эта картина не кисти великого мастера, а скорее одного из его учеников, возможно, Джакопо Феллини.
Не знаю, быть может, мне и показалось, но женские
Вот и все. По правде говоря, больше никого особо интересного в комнате не было. Таубер и Джон исполняли отрывки из опер, устроив из этого нечто вроде соревнования: один начинал играть, а другой продолжал, и наоборот. Самая обычная голливудская вечеринка, когда уже все говорено-переговорено и гости ждут перед ужином чего-то особенного.
И тогда вдруг одна из сидевших на диване женщин встала и медленно подошла к Десмонду. Это была Грейс Мур, молодая, стройная, привлекательная и уже хорошо известная певица. Приблизившись к Десмонду, который тут же вскочил с кресла, она протянула ему навстречу руки. В этот момент Джон Маккормак заиграл Пуччини, и Грейс, вплотную приблизившись к Десмонду, начала несравненную арию Чио-Чио-сан из «Мадам Баттерфляй»:
Quest’ obi pomposa Di scioglier mi tardaSi vesta la sposa.Она прекрасно исполнила начало любовного дуэта, и тогда вступил Десмонд:
Con moti di scoiattoloI nodi allenta e scioglie! Pensar che quel giocattoloe mia moglie…Не вдаваясь в подробности, хочу только добавить, что они продолжили этот прекрасный и трогательный дуэт, сопровождая его соответствующими любовными жестами. Гости, пораженные столь неожиданно изящным исполнением, как и сдержанной красотой мужского голоса, наградили певцов аплодисментами.
— Десмонд, это было изумительно! И с вашей стороны было очень любезно петь вполсилы, чтобы не заглушить меня. Ну а теперь, чтобы заработать ужин, вы должны спеть уже без меня, — сказала Грейс и, улыбнувшись, вернулась на свое место.
Десмонд тоже улыбнулся с напускной скромностью. Он прекрасно начал и уже ничем не рисковал. Я знал, сейчас он исполнит что-то особенное.
— Если это не слишком утомит уважаемую публику, — начал Десмонд, — то я хотел бы предложить вашему вниманию великую арию, которую еще ребенком слышал в исполнении человека, чей голос, безусловно, гораздо лучше моего, — в исполнении великого Энрико Карузо.
Блестящий ход! С самого начала Десмонд все спланировал идеально. В комнате послышалось сдавленное женское хихиканье, потом наступила мертвая тишина. И тогда Десмонд, сохранявший полное самообладание и демонстрировавший крайнее безразличие — то душевное состояние,
Десмонд выбрал неистовую, душераздирающую арию Каварадосси перед казнью из «Тоски»:
Amaro sol per te m’era il morire Da te la vita prende ogni splendore…Я уже несколько раз слышал эту арию и раньше, но никто не исполнял ее так, как Десмонд, который вложил в нее всю накопившуюся у него в душе горечь.
Теперь уже гости не только не хихикали и не перешептывались, а казалось, даже не дышали. Когда последний крик Каварадосси «Avra sol da te voce e colore», взмывая к потолку, разнесся по комнате, аплодисменты — для вечеринки такого уровня — были оглушительными. Все повскакали с мест, Джон Маккормак вышел из-за рояля с криками: «Браво! Брависсимо!», Таубер, сидевший за роялем, в восторге нажимал на басовые клавиши. Делия Би, сложив руки рупором, старалась перекричать шум. Я тоже орал во все горло, одновременно потихоньку пробираясь к двери. Десмонд сделал это! Итак, я здесь больше не нужен, ибо стал всего лишь бесполезным приложением. Замешкавшись на пороге, я услышал голос Делии Би:
— Дес, а теперь спой арию Вальтера!
— Да уж, пожалуйста, Десмонд, — крикнул Джон Маккормак. — Но сперва, раз уж Каварадосси умер, порадуй наших дам чем-нибудь нежным и трогательным. Спой «Та, что прошла мимо меня».
Десмонд несколько секунд стоял в задумчивости, держа гостей в напряжении, но затем улыбнулся Джону. Я очень надеялся, что Десмонд выберет пленительную песню на музыку Эдварда Перселла, лучшую из всех на эту тему. Что он и сделал. Повернувшись вполоборота к дамам, Десмонд запел:
Однажды девушка жила, Та, что милей других была. Она прошла мимо меня, Но не забыть мне того дня.Ни одна другая песня не могла сравниться с этой по задушевности и чарующему воздействию на слушателей. И какой разительный контраст с арией Каварадосси! Одного взгляда на восхищенные лица гостей было достаточно, чтобы понять, что Десмонд сделал идеальный выбор.
И тогда я тихонько двинулся к выходу.
Глава 7
Я вышел из роскошной, залитой огнями комнаты, чувствуя, что у меня закладывает уши от стоявшего там одобрительного гула, и быстрым шагом направился в сторону отеля. Я понимал, что сильно рискую, поскольку одинокий пешеход — явление, не типичное для этих мест, но мне необходимо было пройтись, чтобы справиться с бурей одолевавших меня эмоций.
Десмонд сделал это; более того, смог наконец самоутвердиться, и теперь его будущее виделось мне в розовом цвете. И сейчас, несмотря на царящее в душе ликование, я хотел только одного: поскорее вернуться домой — поездом, пароходом, но только как можно быстрее. Я сделал все, что задумал: помог своему другу, в некотором смысле даже в ущерб себе, и теперь от меня больше ничего не требуется. Сейчас я не мог думать ни о чем, кроме своего чудесного загородного дома, своего любимого сада и близких мне людей. Малина и смородина, должно быть, уже созрели, как и слива-венгерка и слива «Виктория», а розы в самом цвету.