Избранные романы. Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
– Нет-нет, – поднимаясь, сказал он. – После встречи я обедаю с архиепископом. До того времени ничего не буду есть.
Эдвард, казалось, торопился уйти.
В тесной передней они попрощались за руку. Пожатие его пухлых пальцев отличалось большой торжественностью.
– Прощай, Люси, и благослови тебя Господь. Может быть, в итоге тебе будет дарована благодать и все у тебя получится. Ибо мы в руках Господа – все и каждый.
Казалось, каноник заслонил весь дверной проем, но, несмотря на свою телесную избыточность, мягкой поступью степенно спустился по лестнице.
Она быстро закрыла дверь и вернулась в комнату. Эдвард предостерегал ее от того, чтобы она полностью посвятила себя Богу! Можно ли было вообразить себе более курьезную ситуацию? Но у нее не было охоты смеяться. Вместо этого губы ее сжались,
Глава 4
Со всей убежденностью внутреннего озарения Люси знала, что уйдет в монастырь, тем не менее, когда пришло письмо с благоприятным известием, она испытала безудержную радость. Добрая Mere Generale [927] изящным угловатым почерком на превосходном английском писала, что ее «сильно впечатлило» письмо Люси вкупе с прекрасной рекомендацией отца Джона Талбота. Таким образом, несмотря на возраст мадам, мать игуменья согласна принять ее на оговоренных условиях кандидаткой на место в ордене. Благодарение Богу! Преисполненная веры, Люси увидела, как перед ней открываются врата – открываются во имя покоя и обретения счастья в молитве.
927
Начальница монашеского ордена, мать игуменья (фр.).
Она не мешкая принялась за подготовку к отъезду. Как радостно ей будет проститься со всем, что окружало и безмерно подавляло ее долгие годы. Ею владело необычное чувство свободы, избавления, в ней кипела энергия, питавшаяся внутренним пламенем. Люси не мучилась при мысли о том, что придется покинуть свою страну. Она это принимала. «Оставь все, что имеешь, и следуй за Мною», – повелел Христос. Было бы что оставлять, в самом деле!
Люси договорилась о вывозе своих вещей. Их купил старьевщик из их района – больше они никому не были нужны – за сорок пять шиллингов. Сумма невелика, но хоть что-то на предстоящие расходы. В остальном придется положиться на сына – он вряд ли откажет матери в пустяковой помощи. Верная себе, Люси не стала писать ему. Питер услышит от нее новости в Лондоне. Она привыкла поступать по-своему. Вовсе ни к чему поднимать шум вокруг отъезда. Кому какое дело до нее? Ричарду и Еве, Джо, Полли и даже Эдварду? Предстоящее событие никак не возмутит плавного течения их жизни. Собственными поступками Люси вогнала свое существование в такие узкие рамки, что давно чувствовала себя изолированной, странно обособленной от других людей. Она несколько раз говорила с отцом Джоном, сама сдержанность которого, казалось, разжигала огонь ее рвения. Прощаясь с мисс Тинто, она на миг ощутила боль, но с другими знакомыми рассталась легко и весело, не упомянув об истинной цели. Якобы хочет бросить работу, поехать на юг отдохнуть или что-то в этом роде. Она не желала никакого эффектного прощания. Довольно было и того, что она уходит в монастырь. И с какой радостью уходит!
Итак, утром первого марта Люси сидела в лондонском поезде – бледная, скромно одетая женщина средних лет, с пристальным взглядом и чуть нахмуренным лбом. На полке у нее над головой помещался потертый чемодан с ее немногими пожитками – могла ли Люси вообразить, что он ей пригодится, когда собирала Питера в колледж? В руке, затянутой в перчатку, она держала билет, в кошельке лежало чуть меньше трех фунтов, а душа была преисполнена вновь обретенной, бесценной любовью к Богу.
Наверное, из-за снедавшего ее нетерпения путешествие казалось ей невероятно долгим. В своей жизни она путешествовала мало, по сути дела ни разу не побывав за пределами Шотландии, хотя когда-то Фрэнк в своей неопределенной манере забавлялся мыслью о поездке на Континент. Люси не взяла с собой ланч, не хотела читать газету и не имела желания разговаривать. Она просто тихо сидела в углу купе – молчаливая, поглощенная сокровенными раздумьями, трепещущая
В Крю, стоя в станционном буфете, она торопливо выпила чай и съела булочку.
На лондонском вокзале Юстон, куда поезд прибыл в шесть, она вышла на запруженную людьми платформу и сразу же наняла носильщика, который, в свою очередь, вызвал кеб. В этой суете Люси была совершенно спокойна, заранее продумав план действий. Она не поедет к сыну. Нет. Она не питала к нему ни злобы, ни обиды, у нее не осталось чувства ревности к Рози, и все же она не хотела вторгаться в их жизнь. Вместо этого Люси отправилась в небольшую частную гостиницу на Говер-стрит, настоятельно рекомендуемую мисс Тинто, которая во время достопамятного лондонского визита с сестрой нашла ее «приличной и недорогой». И хотя Люси не известила заранее о своем приезде, трудностей у нее не возникло. Спокойная, выдержанная, не смутившись уличным шумом и непривычной обстановкой в новом месте, она с уверенным видом заказала номер. Потом спустилась вниз, быстро нашла имя сына в телефонной книге и без промедления позвонила. Он сам тотчас же ответил ей оживленным, приятным и вполне профессиональным тоном, но, когда она назвала себя и свое местонахождение, в его голосе послышалось едва ли не курьезное замешательство. После долгой напряженной паузы Питер хрипло поинтересовался:
– Что… что ты здесь делаешь, скажи на милость?
– Заходи повидаться со мной, – ответила она, – и тогда я все расскажу.
Питер опять замолчал. Люси чувствовала, что он недоумевает.
– Лучше ты приезжай к нам, мама. – Снова пауза. – Почему ты не предупредила о своем приезде? Да, ты должна к нам приехать.
Губы Люси шевельнулись, она чуть улыбнулась в трубку и сказала:
– Жду тебя в любое время сегодня вечером.
Потом она положила трубку и вышла из будки. Питер появился полчаса спустя – взволнованный и напуганный, он пытался скрыть свои чувства. В ее номере они встретились лицом к лицу – он развалился на кровати, она сидела, выпрямившись, в единственном плетеном кресле. Оба с душевным волнением вспоминали происшедшее с тех пор, как они виделись в последний раз.
– Ты же это несерьезно, мама, – в большом смятении в третий раз повторил он. – Правда, для меня это самое большое потрясение с того времени… – Умолкнув, он стал теребить тонкое красное стеганое одеяло. – Не понимаю, почему ты мне ничего не сообщила.
– А ты мне сообщил? – спросила она со слабой кривой улыбкой.
Не поднимая головы и продолжая теребить одеяло, Питер сильно покраснел.
– Роуз хочет, чтобы ты к нам заехала, – смущенно настаивал он. – Правда хочет. Это последнее, что она мне сказала перед моим уходом. – Он огорченно помолчал. – Такая неожиданность, что ты примчалась сюда. И эта идея в твоем возрасте – никогда ни о чем подобном не слышал. Что подумают люди, скажи на милость?
Она взглянула на него спокойно, даже сочувственно. Естественно, его беспокоят житейские мелочи. Несмотря на внешнее хладнокровие, она была глубоко взволнована встречей с ним. Вспоминались сокровенные моменты их совместной жизни. Он почти не изменился – та же манера держаться, та же улыбка, исполненная робкого, неосознанного очарования. Люси продолжала любить сына, но теперь, разумеется, ее привязанность, мироощущение в целом стали другими. Сейчас она видела вещи под нужным углом, и по сравнению с главной, непреходящей целью спасения души житейские мелочи низводились до чего-то незначащего. Люси улыбалась сыну одними глазами. Неужели она когда-то мучила себя, яростно пытаясь достичь скоротечного удовлетворения от его успехов? Поразительная глупость! Неудивительно, что Люси за нее поплатилась. В тот момент она остро осознала справедливость постигшего ее наказания и с высочайшим осмыслением приняла его в качестве средства для обретения благодати.
– Меня не радует мысль о том, что ты собираешься похоронить себя там, – вновь запротестовал он. – И это не делает мне чести.
– Понимаю твои чувства, сынок, – медленно проговорила она, и ее миниатюрная фигурка показалась ему величавой, – но я выбираю этот путь.
– Приезжай, поживи с нами и все обдумай. Говорю тебе, Роуз хочет, чтобы ты приехала.
– Какой в этом толк? – со странной, необъяснимой враждебностью возразила Люси. – Роуз никогда больше меня не увидит. Я уезжаю немедленно – завтра или послезавтра.