Избранные сочинения в 9 томах. Том 6: Мерседес из Кастилии; Красный корсар
Шрифт:
– Вероятно, сложно сражаться, когда нельзя спустить флаг, как бы ни разворачивались события, – Уайлдер скорее размышлял вслух, чем высказывал свое мнение.
Ответ был кратким:
– Под нами всегда есть морское дно. Но я очень люблю свой корабль, всегда стремлюсь поддерживать его в достойном состоянии. Каждый день мы осматриваем мачты, стеньги, реи и все, что положено: храбрость храбростью, но следует думать и об осторожности.
– Но как вы ремонтируете его, – сказал Уайлдер, – если он пострадает во время бури или сражения?
– Гм! Мы все-таки ухитряемся ремонтировать
Он остановился, и Уайлдер, заметив, что его еще не считают достойным полного доверия, замолчал. Офицер вскоре возвратился в сопровождении одного лишь негра. Нескольких слов хватило, чтобы узнать, в каком состоянии находится Фид. Наш молодой авантюрист не только расстроился, но и серьезно разгневался. Он стал так искренне и убедительно извиняться перед Корсаром, чтобы просить его простить матроса, забывшегося до такой степени, что капитан поверил в то, как далек от подозрительности его новый помощник, который не мог и подумать о том злом заговоре, жертвой которого стал Фид.
– Вы слишком хорошо знаете моряков, – сказал он Корсару, – чтобы обвинить бедного малого в преступлении за минутную ошибку. Поставьте его на рею или у снастей – и вам никогда не найти лучшего матроса, чем Дик Фид. Он слишком хороший товарищ, настолько, что старается быть и хорошим собутыльником.
– К счастью, у вас еще остался один из них, чтобы вести шлюпку, – беззаботно ответил капитан.
– Я прекрасно справлюсь и один, предпочитаю не разлучать этих друзей. Если вы позволите, негр сегодня тоже переночует на корабле.
– Как хотите. После последней стычки у нас нет недостатка в пустых койках.
Уайлдер велел Сципиону вернуться к своему товарищу и позаботиться о нем до тех пор, пока Фид не будет в состоянии полностью прийти в себя. Негр, тоже еще с мутной головой, без обычного упорства, охотно повиновался. Молодой человек тотчас же попрощался со своими новыми друзьями и спустился в шлюпку. Сильной рукой он оттолкнул ее далеко от корабля, и его взгляд снова с удовольствием остановился на его замечательной, безупречной оснастке. Затем он снова взглянул на палубу.
У подножия бушприта вырисовывалась человеческая фигура. Казалось, человек этот следил за каждым движением лодки. Несмотря на то что ни одна звезда не освещала темноту ночи, молодому моряку показалось, что он узнал в том, кто с таким интересом следил за малейшим его движением, Красного Корсара.
Глава VIII
…Кто тот синьор? Кормилица. Сын и наследник старого Тиберио. Джульетта. А тот за ним, тот, кто не танцевал? Кормилица. Не знаю я…
Солнце только что поднялось из лона вод, среди которых раскинулись голубые острова Массачусетса, когда жители Ньюпорта стали открывать свои двери и окна и готовиться к разнообразным дневным работам с бодростью и энергичностью людей, которые благоразумно воспользовались естественным распределением времени, чтобы насладиться отдыхом или предаться удовольствиям. Здесь и там открывались замки и двери,
Хозяин трактира под вывеской «Ржавый якорь» одним из первых открыл свою дверь, чтобы его не обвинили в чрезмерных ночных загулах и с целью привлечь к себе каждого прохожего, который почувствовал бы необходимость согреться после сырости минувшей ночи каким-либо напитком, известным в то время в английских колониях под различными наименованиями: «горький», «утренний кубок», «прохладительный», «прогони туман» и проч. Итак, трактирщик с раннего утра был уже на ногах, соперничая со своим соседом, который старался привлечь посетителей великолепной вывеской с изображением человека с сияющим лицом, что изображало «голову Георга II».
По-видимому, бурная деятельность трактирщика вознаграждалась: в продолжение первого получаса приток посетителей хлынул к его гостеприимной двери. Ожидал он дальнейшего прилива и после того, как первые посетители покинули заведение. Вместе с последними гостями, выходящими по своим делам, он подошел к двери и с наслаждением вслушивался в звон содержимого своих карманов.
Какой-то незнакомец, не вошедший вместе с другими и, следовательно, не участвовавший в обычных утренних возлияниях, стоял в углу таверны, заложив руку за борт куртки, и, по-видимому, был глубоко погружен в собственные размышления, не беспокоясь об успехах трактирщика. Этот человек привлек к себе проницательный взор нашего трактирщика, который подумал, что этот посетитель не подкрепился еще как следует, ему еще не до обычных забот и, пожалуй, на нем можно кое-что заработать, извлечь какую-то выгоду, если завести с ним непосредственное знакомство.
– Какой прекрасный ветерок, сразу прогонит ночной туман, сударь, – произнес он, всей грудью вдыхая действительно нежный ветерок чудного, ясного октябрьского утра. – Вот именно этот укрепляющий легкие воздух и принес достойную репутацию нашему острову; здесь самое здоровое место на земле и, как известно всему миру, самое красивое. Вы, вероятно, иностранец?
– Только что прибывший, сударь, – прозвучал ответ.
– Судя по вашему костюму, вы – моряк? И я готов поклясться, – продолжал трактирщик, улыбаясь, как бы гордясь собственной проницательностью, – что вы ищете судно, вам нужна служба. Мы видим здесь многих, прибывающих с теми же намерениями. Но хотя Ньюпорт и бойкий город, нельзя надеяться, что довольно только спросить корабль, как и найдешь его. Попытали ли вы счастье в столице Бейской колонии?
– Я только третьего дня оставил Бостон.
– Как? Гордые жители этого города не нашли для вас корабля? Да! Они хорошие болтуны и товар продемонстрировать могут, но у них едва ли найдется столько кораблей, сколько у нас. Вот великолепный бриг. Через неделю он отправляется за ромом и сахаром. Вот корабль, пришедший вчера вечером. Это благородное судно, и его каюты достойны принца. Оно отчалит с первым благоприятным ветром. Теперь как раз время попроситься туда хорошему моряку. А вон невольничье судно, вне форта, на него можно пойти, если вы не против иметь дело с черномазыми.