Избранные сочинения в шести томах. Том 3-й
Шрифт:
ной руки, о весе которой говорила хлынувшая кровь и вспухшие губы. — Эйза,— строго сказал отец,— ты поднял руку на брата своей матери! — Я поднял руку на негодяя, очернившего всю нашу семью! — гневно ответил юноша.— И, если он не научит свой подлый язык говорить умней, придется ему с ним распрощаться. Я не так уж ловко орудую ножом, но при случае смогу подрезать язык клеветнику. — Сегодня, мальчик, ты забылся дважды. Смотри не забудься в третий раз. Когда слаб закон страны, надо, чтобы силен был закон природы. Ты понял, Эйза; и ты меня знаешь. А ты, Эбирам,— мой сын нанес тебе обиду, и на мне лежит обязанность возместить ее тебе,— запомни: я расплачусь по справедливости — этого довольно. Но ты наговорил дурного обо мне и моей семье. Если ищейки за¬ кона расклеили свои объявления по всем вырубкам, так ведь не за какое-нибудь бесчестное дело, как ты знаешь, а потому, что мы держимся правила, что земля есть общая собственность. Эх, Эбирам, если б я мог так же легко омыть руки от сделанного по твоему совету, как я омыл бы их от совершенного по наущению дьявола, я спокойно бы спал по ночам и все, кто носит мое имя, могли бы называть его без стыда. Уймись же, Эйза, и ты тоже, Эбирам. Мы и так наговорили много лишнего. Пусть же каждый из нас хоро¬ шенько подумает, прежде чем добавит слово, которым ухудшит наше положение: и без того нам не сладко! Ишмаэл, договорив, властно махнул рукой и отвер¬ нулся, уверенный, что ни сын, ни шурин не посмеют ослу¬ шаться. Было видно, что Эйза через силу сдерживается, но природная апатия взяла свое, и вскоре он уже опять ка¬ зался тем, чем был на деле: флегматиком, опасным лишь минутами, потому что даже страсти были в нем вялы и недолго держались на точке кипения. Не таков был Эби¬ рам. Пока назревала ссора между ним и великаном пле¬ мянником, его физиономия выражала все возраставший страх; теперь, когда
страх перед Ишмаэлом, сумевшим подчинить своей власти семью: непрочные, как паутина, узы! Так или иначе, ссора отвлекла мысли молодых людей от прекрасной незнакомки. Спор разгорелся сразу вслед за тем, как она скрылась, и с ним угасла, казалось, самая память о ее существовании. Правда, несколько раз между юношами возникало таинственное перешептывание, при¬ чем направление их взглядов выдавало предмет разго¬ вора; но вскоре исчезли и эти тревожные признаки; раз¬ бившись на молчаливые группы, они уже вновь предались своей обычной бездумной лени. — Поднимусь-ка я на камии, мальчики, посмотрю, как там дикари,— сказал подошедший к ним немного погодя Ишмаэл тем тоном, который, как он полагал, должен был при всей своей твердости звучать примирительно.— Если бояться нечего, мы погуляем в поле, не будем тратить по¬ гожий день на болтовню, как вздорные горожанки, когда они судачат за чаем со сладкими хлебцами. Не дожидаясь ни согласия, ни возражений, скваттер подошел к подошве утеса, склоны которого первые футов двадцать везде поднимались почти отвесной стеной. Иш¬ маэл, однако, направился к тому месту, откуда можно было взойти наверх по узкой расселине, где он. предусмо¬ трительно построил укрепление — бруствер из стволов то¬ поля, а перед ним — еще рогатки из сучьев того же дерева. Это был ключ всей позиции, и здесь обычно стоял часовой с ружьем. Сейчас тоже один из юношей стоял там, небрежно прислонившись к скале, готовый в случае нужды прикрывать проход, покуда прочие не займут свои посты. Отсюда скваттер поднялся наверх, убеждаясь, что подъем достаточно затруднен различными препятствиями, где природными, а где искусственными, пока не выбрался на нечто вроде террасы, пли, точнее говоря, на каменную площадку, где он построил хижины, в которых размести¬ лась семья. Это были, как уже упоминалось, того рода жи¬ лища, которые можно так часто увидеть в пограничной полосе: сооруженные кое-как из бревен, коры и шестов, они принадлежали к младенческой поре архитектуры. Площадка тянулась на несколько десятков футов, а вы¬ сота расположения делала ее почти недосягаемой для ин¬ дейских стрел. Здесь Ишмаэл мог, как полагал он, остав¬ лять малышей в относительной безопасности под присмо 99
тром их отважной матери; и здесь он застал сейчас Эстер за ее обычными домашними делами в кругу дочерей, ко¬ торых она поочередно отчитывала с важной строгостью, когда маленькие бездельницы навлекали на себя ее неудо¬ вольствие. Она так была захвачена вихрем собственного красноречия, что не слышала бурной сцены внизу. — Уж и выбрал ты место для стоянки, Ишмаэл,— прямо на юру! — начала она, или, вернее, продолжала, оставив в покое разревевшуюся десятилетнюю девчурку и набрасываясь на мужа.— Честное слово, я тут должна каждую минуту пересчитывать малышей, чтобы знать, не крутит ли их ветром в поднебесье вместе с утками и сары¬ чами. Ну, чего ты, муженек, жмешься к утесу, как ползу¬ чий гад по весне, когда небо так и кишит множеством птиц? Думаешь, сном да ленью можно накормить голод¬ ные рты? — Ладно, Истер, поговорила, и хватит,— сказал су¬ пруг, произнося ее библейское имя на свой провинциаль¬ ный лад и глядя на свою крикливую подругу не с нежно¬ стью, а скорее с привычной терпимостью.— Будет тебе дичь на обед, если ты не распугаешь всю птицу шумной бранью. Да, женщина,— продолжал он, стоя уже на том самом выступе, откуда недавно так грубо согнал Эллен,— и птица будет у тебя и буйволятина, если мой глаз верно распознал вон то животное за испанскую лигу отсюда. — Слезай, слезай, говорю, и берись за дело, хватит слов! Болтливый мужик — что брехливый пёс. Нел, как по¬ кажутся краснокожие, вывесит тряпку, чтобы вас предо¬ стеречь. А что ты тут подстрелил, Ишмаэл? Я несколько минут назад слышала твое ружье, если я не разучилась распознавать звуки. — Фью! Пуганул ястреба — вон там, видишь? — парит над скалой. — Еще что! Ястреба! Стрелять с утра по ястребам да сарычам, когда надо накормить восемнадцать ртов! По¬ гляди ты на пчелу или на бобра, милый человек, и научись у них быть добытчиком... Да где ты, Ишмаэл?.. Прова¬ литься мне,— продолжала она, опустив нить, которую су¬ чила на своем веретене,— если он не ушел опять в па¬ латку! Чуть ли не все свое время тратит подле этой нику¬ дышно й, никч емиой... Нежданное возвращение мужа заставило ее примолк¬ нуть, и, когда он снова уселся рядом с ней, Эстер верну¬ 100
лась к прерванному занятию, только что-то проворчав и не выразив своего неудовольствия в более внятных словах. Диалог, возникший теперь между нежными супругами, был достаточно выразителен. Эстер отвечала сперва не¬ сколько угрюмо и отрывисто, но мысль о детях заставила ее перейти на более мирный тон. Так как дальнейший раз¬ говор свелся к рассуждениям о том, что надо-де не упу¬ стить остаток дня и пойти на охоту, мы не станем задер¬ живаться на его пересказе. Приняв это решение, скваттер сошел вниз и разделил спои силы на два отряда, назначив одному оставаться на месте для охраны крепости, а другому — следовать за со¬ бою в степь. Эйзу и Эбирама он предусмотрительно вклю¬ чил в свой отряд, отлично зная, что ничто, кроме его от¬ цовской власти, не обуздает дикую ярость его отчаянного сына, если уж она пробудится. Покончив с приготовле¬ ниями, охотники выступили все вместе, но, несколько отойдя от скалы, рассыпались но прерии, рассчитывая об¬ ложить далекое стадо бизонов. Глава IX Пригциан получил пощечину, ничего, стерпится. Шекспир, «Бесплодные усилия любви» Показав читателю, как Ишмаэл Буш устроился со своей семьей при таких обстоятельствах, когда другой пришел бы в уныние, мы опять перенесем сцену действия на три- четыре мили в сторону от только что описанного места, сохраняя, впрочем, должную и естественную последова¬ тельность во времени. В тот час, когда скваттер с сыновь¬ ями, как рассказано в предыдущей главе, спустились со скалы, на той луговине, что тянулась по берегам речушки, невдалеке от крепости — на расстоянии пушечного выст¬ рела,— сидели два человека и обстоятельно обсуждали достоинства сочного бизоньего горба, зажаренного на обед с полным пониманием всех свойств этого лакомого блюда. Деликатнейший этот кусок был предусмотрительно отде¬ лен от прилегающих менее ценных частей туши и, заверну¬ тый в обрезок шкуры с мехом, запечен по всем правилам 101
па жару обыкновенной земляной печи, а теперь лежал перед своими владельцами шедевром кулинарии прерий. Как в смысле сочности, нежности и своеобразного вкуса, так и в смысле питательности этому блюду следовало бы отдать предпочтение перед вычурной стряпней и сложпыми выдумками самых прославленных мастеров поварского искусства, хотя сервировка была самая непритязательная. Двое смертных, которым посчастливилось насладиться этим изысканным лакомством американской пустыни, к коему здоровый аппетит послужил превосходной приправой, по- видимому вполне оценили свою удачу. Один из двоих — тот, чьим познаниям в кулинарном деле другой был обязан вкусным обедом,— казалось, не торопился отдать должное произведению своего мастер¬ ства. Он, правда, ел, и даже с удовольствием, но и с той неизменной умеренностью, которой старость умеет подчи¬ нить аппетит. Зато его сотрапезник был отнюдь не склонен к воздержанию. Это был человек в расцвете юности и мужественной силы, и шедевру старшего друга он воздал дань самого искреннего признания. Уничтожая кусок за куском, он поглядывал на своего товарища, как бы выска¬ зывая благодарным взглядом ту признательность, которую не мог выразить словами. — Режь отсюда, ближе к сердцу, мальчик,— пригова¬ ривал траппер, ибо не кто иной, как старый наш знакомец, житель этих бескрайних равнин, так угощал своего гостя — бортника.— Отведай из сердцевины куска; там природа откроет тебе, что такое поистине вкусная пища, и не тре¬ буется придавать ей какой-то посторонний привкус при помощи всяких подливок или этой вашей едкой горчицы. — Эх, когда бы к жаркому да чашку медовой браги,—! сказал Поль, волей-неволей остановившись, чтобы переве¬ сти дыхание,—это был бы, клянусь, самый крепкий обед, какой только доводилось есть человеку! — Да, да, это ты верно сказал,—подхватил хозяин и засмеялся своим особенным смешком, радуясь от души, что доставил удовольствие гостю.— Он именно крепкий и дает силу тому, кто его ест!.. На, Гектор, бери! — Он бросил кусок мяса собаке, терпеливо и грустно ловившей его взгляд.— И тебе, как и твоему хозяину, нужно, друг мой, на старости лет подкреплять свои силы. Вот, малец, ты видишь собаку, которая весь свой век и ела и спала разум¬ ней и лучше — да и вкусней, скажу я,— чем любой король« 102
А
— Да какое же это, к черту, расточительство? Если он весь такой вкусный, я берусь, старик, один съесть его целиком, с копытами вместе... Эге, кто там идет? Кто-то с длинным носом, могу сказать, и нос навел его на верный след, если человек охотился за хорошим обедом. Путник, чье появление прервало их разговор и вызвало последнее замечание Поля, шел размеренным шагом по берегу речки прямо на двух сотрапезников. Так как в его наружности не было ничего устрашающего или враждеб¬ ного, бортник не только не отложил ножа в сторону, а, пожалуй, еще усердней налег на еду, как будто опасался, что бизоньего горба, чего доброго, не хватит на троих. Совсем иначе повел себя траппер. Более умеренный в еде, он был уже сыт и встретил вновь прибывшего взглядом, которым ясно говорил, что гостю рады и явился он вовремя. — Подходи, друг,— сказал он, видя, что путник при¬ остановился в нерешительности.— Подходи, говорю. Если твоим проводником был голод, он тебя привел куда надо. Вот мясо, а этот юноша даст тебе поджаренного кукуруз¬ ного зерна белее нагорного снега. Подходи, не бойся, мы не хищные звери, которые пожирают друг друга, а христиане, принимающие с благодарностью, что дал господь. — Уважаемый охотник,— ответил доктор, ибо это и был наш натуралист, вышедший на свою ежедневную про¬ гулку,—я чрезвычайно рад столь счастливой встрече: мы оба любители одного и того же занятия и нам следует быть друзьями. — Господи! — сказал старик и, не заботясь о прили¬ чии, рассмеялся в лицо философу.— Это же тот человек, который хотел меня уверить, что название животного может изменить его црироду! Подходи, друг, мы тебе рады, хотя ты прочел слишком много книг и они тебе затума¬ нили голову. Садись, и, когда отведаешь от этого куска, ты скажешь мне, известно ли тебе, как называется созда¬ ние, доставившее нам мясо на обед. Глаза доктора Батциуса (окажем почтение доброму человеку и назовем его именем, самым приятным для его слуха), глаза доктора Батциуса, когда он услышал это предложение, выразили искреннюю радость. Долгая про¬ гулка и свежий ветер возбудили его аппетит; и вряд ли сам Поль Ховер был больше склонен отдать должное повар¬ 104
скому искусству траппера, чем любитель природы, когда выслушал приятное это приглашение. Рассмеявшись мел¬ ким смешком, перешедшим в какую-то ухмылку, когда он попробовал его подавить, доктор сел на указанное место рядом со стариком и без дальнейших церемоний пригото¬ вился приступить к еде. — Я осрамил бы свое ученое звание,— сказал он, с явным удовольствием проглотив кусочек мяса и в то же время стараясь исподтишка разглядеть опаленную и за¬ пекшуюся шкуру,— да, осрамил бы свое звание, если бы на американском континенте нашлось хоть одно животное или птица, которых я не мог бы распознать по одному из многочисленных признаков, какими они охарактеризованы в науке. Это... гм... Мясо сочное и вкусное... Разрешите, приятель, нельзя ли горсточку вашего зерна? Поль, продолжавший есть с неослабным усердием и поглядывавший искоса на других, совсем как собака, когда она занята тем же приятным делом, бросил ему свою сумку, не посчитав нужным хоть на миг приостановить свой труд. — Ты сказал, друг, что у вас есть много способов рас¬ познавать животное? — заметил траппер, не сводивший с него глаз. — Много... много, и безошибочных. Скажем, плотояд¬ ные животные определяются прежде всего по резцам. — По чему? — переспросил траппер. — По резцам. То есть по зубам, которыми природа снабдила их как средством защиты и чтобы рвать ими пищу. Опять же... — Так поищи зубы этого создания, — перебил его трап¬ пер, желая во что бы то ни стало уличить в невежество человека, который вздумал тягаться с ним в знании ди¬ чи.— Поверни кусок, и увидишь свою рисцу. Доктор последовал совету и, конечно, без успеха, хотя и воспользовался возможностью разглядеть шкуру,— и снова тщетно. — Ну, друг, нашел ты, что тебе нужно, чтоб разли¬ чить, утка это или лосось? — Полагаю, животное здесь не целиком? — Еще бы! — усмехнулся Поль. Он так наелся, что вынужден был наконец сделать передышку.— Я отхватил от бедняги, поручусь вам, фунта три на самом верном безмене к западу от Аллеганов. Все же по тому, что 105
осталось,— он с сожалением смерил взглядом кусок, до¬ статочно большой, чтобы накормить двадцать человек, но от которого вынужден был оторваться, так как больше не мог проглотить ни крошки,— вы можете составить себе правильное понятие. Режьте ближе к сердцу, как говорит старик, там самый смак. — К сердцу? — подхватил доктор, втайне радуясь, что ему предоставляют для осмотра определенный орган.— Ага, дайте мне взглянуть на сердце — это сразу позволит установить, с какого рода животным мы имеем дело... Так! Это, конечно, не сог 1. Ясно—животное, учитывая его тучность, следует отнести к отряду Belluae 2. Траппер залился благодушным, но по-прежнему без¬ звучным смехом, крайне неуместным в глазах оскорблен¬ ного натуралиста. Такая неучтивость, считал он, не только мгновенно обрывает течение речи, но и в ходе мыслей вызывает застой. — Послушайте, у него животные бродят отрядами, и все они сплошь белые! Милый человек, хоть вы одолели все книги и не скупитесь на трудные слова (скажу вам на¬ перед — нх не поймут ни в одном народе, ни в одном пле¬ мени к востоку от Скалистых гор!), вы отошли от правды еще дальше, чем от поселений. Животные эти бродят по прерии десятками тысяч и мирно щиплют траву, а в руке у вас никакая не корка: это кусок буйволова горба, такой сочный, что лучшего и пожелать нельзя! — Мой добрый старик,— сказал Овид, силясь подавить нарастающее раздражение, которое, полагал он, не вяза¬ лось с его докторским достоинством,— ваша система оши¬ бочна как в своих предпосылках, так и в выводах; а клас¬ сификация ваша такая путаная, что в ней смешались все научные различия. Буйвол отнюдь не наделен горбом; и мясо его не вкусно и не сочно, тогда как предмет l'iaiuero обсуждения, не могу отрицать, характеризуется именно... — Вот тут я против вас и за траппера,— перебил Поль Ховер.— Человек, который посмел заявить, что мясо буйвола не вкусно, не достоин его есть 3. 1 Сердце (лат.). 2 Крупный зверь, чудовище (лат.). 3 Едва ли нужно объяснять читателю, что животное, так часто упоминаемое в этой книге и в просторечии именуемое буйволом, есть на самом деле бизон. Отсюда постоянные недоразумения между обитателями прерий и людьми науки. (Примеч. автора.)
Доктор, до той минуты едва удостоивший бортника лишь беглым взглядом, при этом дерзком вмешательстве воззрился на юношу и как будто узнал его. — Главные отличительные признаки вашего лица, приятель,— сказал он,— мне знакомы. Или вас, или дру¬ гую особь вашего класса я где-то видел. — Мы с вами как-то встретились в лесах к востоку от Большой реки. Вы еще меня подбивали выследить шершня до его гнезда. Точно я плохо вижу п могу среди бела дня принять другую тварь за медоносную пчелу! Помните, мы с вами проблуждали целую неделю? Вы гоня¬ лись за вашими жабами и ящерицами, я — за дуилами и колодами, и каждый из нас поработал не зря! Я наполнил свои бадейки самым сладким медом, какой мне случалось посылать в поселения, да еще повез домой с дюжину ульев К А у вас прямо лопалась сумка с вашим ползучим зверинцем. Я ни разу не посмел спросить вас напрямик, приятель, но вы, я полагаю, содержатель музея? — Да! Вот вам еще одна их злая прихоть! — восклик- пул траппер.— Они умертвят оленя, и лося, и дикую кошку, и всякого зверя, что рыщет в лесу, и набыот его старым тряпьем, и вделают ему в голову пару стеклянных глаз, а потом выставят напоказ и назовут его именем твари господней. Как будто изделье смертного может рав¬ няться с тем, что создал бог! — Как же, как же, помню! — отозвался доктор, на ко¬ торого жалоба старика, видимо, не произвела впечатле¬ ния.— Как же, как же! — Он дружески протянул руку Полю.— Это была очень плодотворная неделя, как пока¬ жут когда-нибудь мой гербарий и каталоги. Да, молодой человек, я помню вас отлично. Ваша характеристика: класс — млекопитающее, отряд — приматы, род и вид — homo, разновидность — кентуккийский.— Натуралист умолк, чтоб улыбнуться собственной шутке, и продол¬ жал: — После того как мы расстались, я совершил далекое 1 Бортничество довольно распространено в Америке по окраи¬ нам. Когда охотник за пчелами видит пчел на цветах, он ста¬ рается поймать их хотя бы две. Потом, избрав подходящее место, он выпускает одну из пойманных пчел, и та непременно летит к своему улью. Затем ловец опять переходит на другое место, подальше или поближе, как подскажут обстоятельства, и вы¬ пускает еще и вторую. Проследив направление полета той и дру¬ гой пчелы, он по углу определяет точку пересечения двух линий, где и должен находиться улей. 107
Надуй щеки!
1. Чеболь за партой
Фантастика:
попаданцы
дорама
рейтинг книги
Меняя маски
1. Унесенный ветром
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рейтинг книги
