Избранные сочинения. 1. Ошибка живых
Шрифт:
Конец октября.
Я сижу у Витковских и слышу, как мне говорят, что я очень бледен.
Я иду по улицам. Кажется, ночь. Я устал. Два-три фонаря. Что-то стремительное, сверкающее, как Эвелина. Что-то усталое, медленное, как я. Это мы. Она обращается ко мне. Я обращаюсь к себе. Но мы оба не получаем ответа.
От фонарей подуло холодным светом. От окон, от стен — от всего. Я знаю один темный кривой переулок. Я свернул в него.
Левицкий, Мария, Куклин — я вижу их, как во сне, как наяву, как... в другой жизни.
Вдруг дождь исчертил небо, как тысяча шрамов от хлыста. Я холоден, я даже не чувствую ледяной воды.
Сумрак в том дальнем углу гостиной зовется Истленьевым. Лампа достает до него и нащупывает пустоту. Достает до меня и... сразу отдергивает лучи. Я смеюсь тихо, неслышно, никого не пугая. Я боюсь пугать...
ЛЕВИЦКИЙ
Я сразу же окликнул его, но это оказался не я.
МАРИЯ
Да?
ЛЕВИЦКИЙ
Да, несмотря на несходство.
КУКЛИН
Такое бывает в дождь. И не бывает тоже в дождь. «Куда вы?» — спросил я, задыхаясь, себя. Он-я на ходу ответил: «Не помню!»... Улица со свистом пронеслась мимо.
ЕКАТ. ВАС.
Это несколько сложно для меня. Не могли бы вы пояснить вашу мысль?
КУКЛИН
К сожалению, я уже забыл. Но я готов пояснить что-то другое.
ЕКАТ. ВАС.
Благодарю вас. Теперь мне все ясно...
Что мне говорить? Я не знаю. Поэтому я молчу. Что мне говорить? Я не знаю. Поэтому я молчу. Которая из этих двух строчек удачнее? Пожалуй — вторая.
Соня сама пришла ко мне. Нашла мой этаж. Я пригласил ее сесть, сказал: «Соня, я очень рад», придвинул к ней стул. Сам сел на край койки.
Она так растеряна и смущена, что ничего не видит.
Я хотел сделать или сказать что-то очень холодное. Например, коснуться.
8
29 августа.
Ночь, молчание. Призрачный чугун мостов. Странное я получила письмо. Почерк — ничей.
Сегодня были Эвелина, Истленьев, Левицкий и другие. Ее плечи струятся от золота, взгляд — безумный, прекрасное лицо устало от ресниц. Воздух касается ее и, шатаясь, идет, уходит грезить к стене. Истленьев не сводит с нее своего молчания, бледный и прозрачный, как воздух. Время ластится к ее сверкающим волосам и струится. Молчание смотрит на себя в зеркала пристально до головокружения.
ЛЕВИЦКИЙ
Странно ведет себя полночь! Часы пробили, а ее нет.
ЭВЕЛИНА
Странное опоздание! Цифра 12
КУКЛИН
Мое красноречие? Ах, Эвелина, о чем там говорить!.. Быть кратким? Пожалуйста: гм.
ЭВЕЛИНА
Я так и предчувствовала. Но что ж, это не так страшно, как хотелось бы. Простое «гм». Значит, полночь скоро появится, стремительная, задыхаясь и звеня звездами, как цыганка...
ЛЕВИЦКИЙ (восхищенно)
Эвелина, вы сегодня — сегодня!
КУКЛИН
(в сторону)Безумная! (не в сторону)Да!..
Сумерки так пристально смотрят из своего угла на Эвелину, что начинают принимать очертания Истленьева.
ЭВЕЛИНА
Владимир Иванович, скажите, вы скучаете по Швейцарии?
ИСТЛЕНЬЕВ
Да... нет...
ЭВЕЛИНА
Мне все понятно... И сильно?
ИСТЛЕНЬЕВ
Эти горные пейзажи, признаться... я...
ЭВЕЛИНА
Вы?
ИСТЛЕНЬЕВ (тихо)
Нет.
КУКЛИН
Я скучаю по Швейцарии, хотя и никогда там не был... Удивительная страна! По ней все тоскуют, кроме, конечно, швейцарцев.
ЛЕВИЦКИЙ (имитируя Истленьева)
Эти горные пейзажи, признаться...
ЭВЕЛИНА
Не смейтесь! Вы, Александр Григорьевич — швейцарец, поэтому и не тоскуете.
ЕКАТ. ВАС.
Как, швейцарец? Вот новости! Разве не англичанин?
ЛЕВИЦКИЙ
Турок, (в сторону Турции)Гм...
Эвелина проходит мимо зеркала. Оно вспыхивает и гаснет. Навстречу ей в дверях стоит Пермяков. Он бледен, как смерть, и так же неподвижен... Какие странствия проделал он, прежде чем очутиться здесь?
ЭВЕЛИНА
Вы?!
ПЕРМЯКОВ
И да, и нет.
ЭВЕЛИНА
Но больше, кажется — да.
ПЕРМЯКОВ
Больше, чем что-то, но меньше, чем нет.
ЭВЕЛИНА
Вы так бледны! И ваша бледность сама ужасается себя... Она так смотрит!
ПЕРМЯКОВ
Мне нужно немного темноты...
Он идет и садится в кресло в своем углу. Угол Истленьева и угол Пермякова — к этому все привыкли. Их молчания сливаются, как две темноты.