Избранные сочинения. 1. Ошибка живых

Казаков Владимир Васильевич

— Крыло мое, нога ваша.

— В чем смысл всего? Увы! только на этот вопрос мы и знаем ответ... О, «Неизданный Хлебников», вышедший в 1940 году!..

Соня и Пермяков сидели. Соня и Пермяков стояли. Сонины голубые глаза, сонины болезненно-светлые волосы, сонино все.

За окнами стоял косо поставленный дождь. Водосточные трубы трубили. Железные крыши стекали потоками на мостовые.

— Соня! — не сказал Пермяков.

Она посмотрела.

Прошло 0,7 лет. Сопя и Пермяков сдавлены толпой, укрывшейся

от фонарей и от ливня. Слышные и неслышные стоны. Стиснутые губы, стиснутое время...

Наконец, все исчезает. Остается только след в виде огромного, темного, сверкающего пространства.

Мучительно долго ждут жениха. Невеста и ее родители. А он все не приходит. Жених приходит. Поздно! Время покончило с собой. Часы звякнули и остановились. На цепочке покачивалась мертвая гиря.

В петлице у жениха был цветок. Сейчас жених войдет сюда из прихожей. Вот уже глаз показался. Родители отшатнулись. Сейчас он сделает еще одну попытку. Трость, нога и жених. Вошли, сели, веселы, поздоровались.

— Ах, простите! Я, кажется, не сегодня пришел...

Невеста бледнела вдалеке от. Ее лицо было окружено волнами темных волос.

Жених посмотрел на время. Оно уже посинело.

— Повесилось на цепочке.

Он встал, чтобы сделать реверанс, но паркет поскользнулся и... окно зазвенело, стекло упало, разбрасывая красные пальцы. Жених бросился пальцами к лицу, но было другое. Он бросился к другому, но промахнулся и попал в каменные объятья стены. Нога и трость остались судорожно на стуле, блестя опрокинутым набалдашником. Цветок в петлице окрасился в противоположный цвет. Остальной жених забился и замер в объятьях стены.

Невеста посмотрела на небо: оно придавило время, подобно тяжелой надгробной плите.

Окрашенный цветок алел на фоне белых растерянных лиц. По надгробной плите прошли трещины. Жених робко попробовал улыбнуться, но улыбка соскользнула. Он поправил глаз и нацелился бровью на трость, но нога, вскрикнув, заплясала на месте. Жених стал озираться по сторонам, ища если не сочувствия, то хотя бы чего-то другого.

Заплаканные родители высохли. Они смотрели строго и прямо. Стена выпрямилась. Жених стал отряхивать с себя алые пальцы и окрасил вокруг стены и пол. Его второй глаз был далеко и не видел.

Невеста раскрыла книгу. Несколько черных строк привлекли ее внимание. Это была молитва. Надгробие темнело, трещины углублялись.

Жених подумал:

— Ах!..

Он собирал силы для нового реверанса. Он подтолкнул к себе спину. Она отделилась с трудом от стены.

Родители окружили дочь. Она молилась молча, как камень. Вдалеке от них двигались две руки жениха.

Рядом с ним висел галстук, он поправил его. Усики — он поправил и их. Поставив перед вопросительным знаком слово «что», он начал безмолвный разговор с собой:

— Что?

— Ничего, ничего, я просто так.

Не обращайте внимания. Сейчас только подойду к зеркалу и посмотрюсь... О! Великолепно! Все на месте! Ура! Не хватает лишь зеркала...

Жених прислонился к стене. Сверкнуло обнаженное зеркало. Жених приблизился к нему, стал всматриваться, но зеркало не выдержало. Оно стало блевать окровавленным женихом.

Кровавая блевотина растеклась по стеклу. Жених упал, рассыпался, все покатилось в разные стороны.

Родители невесты в ужасе забились в углы друг друга. Их лица белели вокруг расширенных безумных глаз.

Невеста бросилась к жениху. Надпись на тяжелой плите неба уже стерлась, и неизвестно было, какое время под нею погребено. Невеста схватила пустые черные рукава жениха и прижала к груди. Его окровавленный глаз закатился далеко в угол и, сверкая там в темноте, косился на запекшуюся петлицу.

Огромные слезы расшатывали глаза невесты. Вдруг раздался ее безумный вопль. Почерневшее надгробие раскололось, загрохотал гром, и ливень ударил по окнам.

До(ночь)ждь. Кропоткинская. Я вижу комнату Вологдова. В ней двое: он и гость.

ВОЛОГДОВ (глядя в окно)

Бессонница дождя.

ГОСТЬ (после паузы)

Неужели, все-таки, нет бога? О, ужас! О, если бы я мог это знать точно!

ВОЛОГДОВ

Что бы вы тогда сделали?

ГОСТЬ

Я бы все перестал делать!

ВОЛОГДОВ (тихо)

Как, даже молиться?..

Фонари освещают шум ливня...

В ожидании жениха мать и отец невесты сидели молча. Отец был так тщательно выбрит, что страшно было шелохнуться. Он думал:

— Зверинец чисел?.. Хищное число 400. Черное, оно мяукает и изгибает спину... Что еще? Ах, да! У чисел — клыки...

Тут поток его мыслей был прерван молчанием жены. Оно и она темнели в углу, их контуры терялись в сумраке. Поток мыслей был прерван и уже не возобновлялся.

Мать невесты вдруг раздвоилась. Одна осталась сидеть на своем месте, а другая, сопровождаемая тихим взглядом первой, вышла и больше никогда не возвращалась.

Невеста все никак не могла найти зеркало, хотя уже несколько раз проходила мимо него. Она остановилась перед стеной и стала напряженно всматриваться в ее поверхность, ища свое отражение.

Отражение, наконец, появилось. Оно было расплывчатое и цветное. Вместо глаз был неподвижный синий туман. Волосы опускались черными выступами и углами. Немного поодаль она различила свое лицо. Оно в виде двух бледных или в виде нескольких бледных сияний возникало на темной стене. Растерянная улыбка и губы все никак не могли соединиться и блуждали, то удаляясь, то приближаясь друг к другу.