Избранные вещи

Черных Алексей

И в счастье смыкая вежды,

Люди бы не нуждались

В каких-то особых одеждах.

Жили бы в светлых палаццо,

Блистали бы тонким исподним.

Ходили б к Нему общаться

По крепким башенным сходням.

А что? Коль имеешь ступени,

Ведущие прямо в небо,

Отказываться от сени

Его будет просто нелепо.

Коль счастливы все, богаты,

По-умному ходят

строем,

Зачем содержать в штате

Всяческих супергероев?

Поняв это всё, сквозь время

Сумели герои пробраться,

Чтоб с сытым людским племенем

И башнею разобраться.

На Вавилона строенье

Наслали Гога с Магогом,

А в книгах его разрушенье

Списали на доброго Бога.

А Он до сих пор скучает

И ждёт нас, неспешных, в гости.

В варенье вишнёвом с чаем

Выискивает кости.

Сидит по-простому, в домашнем,

Велик, и на нас не обижен…

Он ждёт, что построим мы башню

До неба и даже выше.

Candida Puella

Если б Candida Puella была столь прекрасной,

Как имя её,

Я бы любил её нежно, любил её страстно,

Любил горячо.

Я бы шептал ей: Candida Puella, конфетка,

Ты сладость любви,

Обворожи, завлеки меня в сети, детка,

В объятья свои.

Буду горланить тебе серенады мощно,

Под звук мандолин,

Буду плясать сальтареллу лихую всенощно,

Как пьяный павлин.

Всех разбужу, все задворки вселенной скучной –

Пусть под луной

Имя твоё славят добрые люди звучно

Вместе со мной.

Но отступает прочь морок мечтаний десертных,

Горькая явь

Напоминает: Candida стара и смертна,

Сколько не славь.

Я и она – потеряли мы свежесть, вроде,

Всему есть предел.

Мы постарели и уже не подходим

Для сальтарелл.

* * *

Как бы, думая о важном,

Эпохальном и вальяжном,

О возвышенном, воздушном, –

Не забыть про хлеб насущный.

* * *

День пришёл и ушёл,

Обманув ослепляющим обликом.

Груз забот, он тяжёл,

Как арба, что за маленьким осликом.

Только ослику что?

Отработал – в хлеву подрасслабился.

Ты ж в своём шапито

Целый день и тянул, и тщеславился.

Может, смыслы твои,

Те, которыми жизнь твоя полнится, –

Никчемушное фи,

Позабудешь –

и больше не вспомнятся?

* * *

Настойки не пантах, кедровых орехах,

На зверобое, простом и с полынью,

Также на хрене, лимоне – с успехом

По-русски заходят, выходят латынью –

Просто, легко, беззаботно, без смеха

И не дают разрастаться унынью.

* * *

Жизнь – штука и без того наворочено сложная,

Не нужно её дополнительно закручивать и усугублять,

Деля на части заведомо правдивые и заведомо ложные,

Она едина в желании выёживаться и удивлять.

Бабочка, мчащаяся постоянно по идиотскому кругу,

Не проживёт дольше бабочки, мечущейся туда и сюда.

Так отделение кем-то для вас добра ото зла – это не услуга,

Это подталкивание к бездне.

Если вы поняли это, вам не туда.

Баллада на канун полнолуния

И снова старую ведунью

Одолевает липкий страх:

Стремится месяц к полнолунью,

Полнеет прямо на глазах.

Ведунья знает: в это время

Нечистых порождений племя

Должно под действием луны

Врываться вихрем в явь и сны.

А не врывается. Ведунья

Беду не уставала ждать,

Как будто некое безумье

Ей не давало застывать.

Всегда, хотя перестрадала

Уже немало полных лун,

Её душевное начало

Жёг полнолуния канун.

Родится месяц – проступают

В её душе покой и блажь,

Когда ж он щёки округляет –

Ведунья разом входит в раж.

Не помогали ни гаданья,

Ни предсказания судьбы:

Насколь нелепы ожиданья,

Настоль их следствия глупы.

Ничто не вечно под луною,

И лишь ведуньи старой страх

Стал вечною величиною

В её сознанье и глазах.

И тут уже не ясно даже

Что больше портит бытиё,

Нашествие нечистой блажи

Или отсутствие её.

Подчас надуманные вещи

Страшнее истинного зла.

Немногим виден мир зловещий,

Луна же рядом – вон взошла.

* * *

Тот, Кто ведает судьбами нашего мира, устал,

У Него опустились руки и иссякли идеи.